Преступления без наказания - страница 9

Во время вступления Трумэна в должность президента он был проинформирован о создании нового крайне разрушительного оружия – атомного. Воинственный янки посчитал, что именно этим оружием он принудит Японию к сдаче и поэтому не намеривался приглашать СССР к войне со Страной восходящего солнца. Но трезвомыслящие советники его переубедили. В Трумэне же Сталин увидел человека неискреннего, холодного и нагловатого. Так вот этому наглецу не терпелось на конференции похвастаться перед Сталиным созданием ядерной бомбы. По договоренности с Черчиллем после заседания 24 июля 1945 года Трумэн в неофициальном порядке проинформировал главу советской делегации о том, что в США разработано новое оружие, оружие огромной разрушительной силы.

Интересно было то, что Сталин, вопреки ожиданиям Трумэна, внешне не проявил никакого интереса к этой информации и в ходе последующих встреч к этой теме не возвращался.

– Гарри, мне так кажется, Сталин не понял смысла сделанного тобой ему сообщения, – произнес Черчилль, практически готовивший планы объявления войны Советской России.

– Не знаю, не знаю, а может, и у Советов что-то подобное появилось? – засомневался Трумэн.

– Ничего у них нет. По данным нашей разведки, Советы сегодня на голодном пайке. После такой войны они крайне обессилены и истощены, – ответил Черчилль, осклабившись во весь рот, отчего глаза его сузились, превратившись в узкие щелочки: – Скорее, Гарри, бей по японцам – пусть Советы знают, что может и их ожидать в ближайшее время.

– Я тоже так думаю, сэр…

Во время войны ФБР вело некоторые операции контрразведывательного и разведывательного характера за рубежом до тех пор, пока Рузвельт не создал свое персональное разведывательное ведомство – Управление стратегических служб (УСС). Он отдал его под руководство генерала Уильяма Д. Донована. Это подразделение собирало за границей через своих разведчиков и их агентуру секретную информацию. Разнобой в его работе подтачивало качество собираемых режимных материалов. Трумэн выправил дело. По его указанию было создано Центральное разведывательное управление (ЦРУ). Это произошло 18 сентября 1947 года. Именно новая организация по заданию Белого дома внимательно следила за состоянием боеготовности Советской армии. Особенно их интересовали вопросы состояния ядерного щита и система ПВО вокруг Москвы и других мегаполисов СССР. Вообще 1947 год был эпохальный – сурово величественный в истории нашего Отечества, страны, ставшей победительницей.

– Чем же этот год знаменит, кроме того, что 16 декабря в СССР была осуществлена денежная реформа и родился в указанный день мой брат Володя? – спросил я Умника.

– В этот год Родина залечила первые раны, оставленные на ее теле. Главное – к концу года уровень промышленного производства достиг довоенного!!!

На пепелищах городов и сел, заводов и фабрик возрождалась мирная жизнь, которую строили вчерашние солдаты и офицеры, благодарные судьбе, что вернулись со вселенского побоища к своим семьям живыми – раны и увечья они считали пустяками по сравнению с гибелью. Жить и строить было трудно, но иного – ни судьбой, ни властью не было дано. Всем хотелось как можно быстрее вернуть нормальную довоенную жизнь. Но ресурсов не хватало на мирные строительные нужды, необходимо было «держать порох сухим» – крепить оборону и оборонку. Хиросима и Нагасаки напоминали: у США появилось новое оружие – ядерное, которое они могут использовать, применить и против Советской России. На счету был каждый рубль.

– Я этот год отлично помню. Мой отец – паровозный машинист – радовал нас, детей, конфетами-подушечками, наркомовской банкой бычков в томатном соусе или булочкой «от зайчика», делимой на каждого из нас. Помню, как мы с бабушкой Марией Захаровной ходили к железнодорожной насыпи за сброшенными отцом с тендера локомотива метровыми поленьями для аппетитной плиты. Перед глазами стоит сцена, когда он из металлической шарманки высыпал уголь на жестяной лист у печки. Жили тяжело, но верили в счастливое завтра – и взрослые, и дети. В каждом жила пусть маленькая, пусть крохотная, но надежда на хорошую жизнь завтра. Это и была часть национальной идеи, внедренная в сознание делами и словами.