Превыше свободы и чести - страница 29

Вопрос опять-таки состоит в очевидности управления поведением. Когда становится труднее видеть факторы среды, управляющие поведением, тогда мираж "добродетельной самостоятельной личности" начинает казаться все более реальным, и существует несколько причин того, почему управление поведением при помощи наказания становится малозаметным. Простой способ уклониться от наказания - это избегать наказывающего. Секс-игра становится тайной, а жестокий человек нападает только тогда, когда рядом нет полиции. Однако наказывающие могут скомпенсировать это, прячась сами. Родители часто шпионят за своими детьми, а полицейские переодеваются в гражданскую одежду. Тогда уклонение от наказания становится более изощренным. Если водители соблюдают ограничение скорости только тогда, когда видны полицейские, то скорость начинают контролировать с помощью радара, но тогда водитель может установить электронное устройство, которое предупреждает его, что включен радар. Государство, которое превращает всех своих граждан в шпионов, или религия, которая выдвигает догмат всевидящего бога, делают избегание наказания практически невозможным, и карательные факторы становятся максимально эффективными. Люди начинают вести себя хорошо, хотя нет никакого видимого надзора.

Но отсутствие надсмотрщика - просто недоразумение. Обычно говорят, что что управление поведением "интернализуется", становится якобы внутренним, что это просто еще один способ сказать, что оно переходит от окружающей среды к "самостоятельной личности", что приводит к тому, что управление становится менее заметным. Пример управления поведением, о котором говорят, что "интернализовано" - это иудейско-христианское понятие "совести" и фрейдистское понятие Superego - "Сверх-Я". Эти "внедрившиеся" факторы управления говорят тихим, мягким голосом, указывая человеку, что надо делать, и особенно то, чего делать нельзя. Все их слова, конечно, получены от общества. Совесть и Сверх-Я являются наместниками власти общества, и даже теологи и психоаналитики признают их внешнее происхождение. Если "Древлий Адам" или "Ид" говорит о личной выгоде, обусловленной генетической наследственностью человека, то совесть или Сверх-Я говорит о том, что хорошо для общества.

Совесть или Сверх-Я не возникают просто как невидимый каратель. Они представляют собой ряд вспомогательных приёмов, которые делают карающие санкции более эффективными. Мы помогаем человеку избежать наказания, рассказывая ему о факторах, вызывающих наказание, мы предупреждаем его не вести себя так, как это, вероятно, приведет к наказанию; и мы советуем ему вести себя таким образом, чтобы не быть наказанным. Многие религиозные заповеди и государственные законы имеют такое действие. Они описывают обстоятельства, при которых некоторые формы поведения наказуемы, а другие - нет. Изречения, пословицы и другие формы народной мудрости часто представляют собой полезные правила поведения. "Гляди, куда прыгаешь" - это предписание, возникшее на основе анализа определенных факторов риска: можно скорее всего поплатиться за то, что прыгнешь не глядя, чем загодя посмотрев, а потом, возможно, не прыгать или прыгнуть осторожно. "Не укради" - это запрет, вытекающий из общественных отношений: люди наказывают воров.

Следуя правилам, которые другие люди вывели из анализа опасных факторов природной и социальной среды, люди часто могут уклониться от наказания или избежать его. Как правила, так и факторы, которые обуславливают поведение согласно этим правилам, могут быть очевидными, но их также приходится заучивать, а затем вспоминать, после чего этот процесс происходит невидимо. Индивид сам говорит себе, что надо делать и чего нельзя, и легко потерять из виду тот факт, что он выучился этому от общества при помощи речевого общения. Когда человек сам создаёт свои правила поведения из анализа карающих факторов, то мы особенно склонны к тому, чтобы поставить ему в заслугу его дальнейшее хорошее поведение, хотя видимые этапы этого процесса просто затерялись в предыстории.

Когда карающие факторы являются просто частью физической среды обитания, то достаточно ясно видно, что происходит. Мы не позволяем человеку учиться водить машину, подвергая его угрозе серьезных опасностей. Мы не посылаем его на оживленную улицу без подготовки и возлагаем на него ответственность за всё, что произойдет. Мы сначала учим его безопасному и умелому вождению. Мы учим его правилам движения. Мы позволяем ему водить сначала в тренажере, в котором опасности минимальны или вообще отсутствуют. Затем мы выпускаем его на относительно безопасную улицу. Если это идёт успешно, то мы можем сделать из него осторожного и умелого водителя, вообще не прибегая к наказанию, даже несмотря на то, что условия, в которых он будет водить машину всю оставшуюся жизнь, будут по-прежнему очень опасными. Мы, вероятно, скажем (но без ручательства), что он приобрел "знания", которые необходимы для того, чтобы ездить безопасно, или что он теперь "хороший водитель", а не человек, который имеет поведенческие навыки хорошего вождения машины. Однако когда эти факторы социальные, в частности, когда они установлены религиозными учреждениями, то гораздо более вероятно, что мы будем говорить о "внутреннем осознании добра" или внутренней добродетельности.