Презент от Железной леди - страница 7

— Как поживает Хелена, как девочки? — И последний раз мы поздравляли друг друга с Рождеством. — Как Швейк? Все так же любит солененькое?

— Все отлично. На днях у нас должен родиться сын! — гордо сообщил чех.

— А вдруг снова дочка?

— На этот раз все точно!

Мы с удовольствием выпили за сына.

— Какие еще новости?

— Я открыл свою клинику. — Томас гордо расправил плечи.

— Когда успел? — изумилась я. — Ведь на Рождество ты еще работал на хозяина!

— Вот после Рождества и открыл. Я просто не говорил, чтоб не сглазить!

— Тогда давай выпьем за клинику! Пусть процветает!

— Спасибо! — кивнул он и, подозвав официанта, заказал графинчик водки и коньяк.

«Не слишком ли резво мы начинаем?! — насторожилась я. — Конференция откроется только завтра, а впереди еще несколько дней!» Но, поскольку конференции и спиртное у нас, к сон жалению, неразделимы, пришлось смириться. Тем более что, если я не хочу, мало кто может заставить меня напиться, а уж до какой степени примет на грудь чех — его проблемы. Официант, приняв заказ, гордо удалился, а с другой стороны к столику уже подходили наши танцоры.

— Познакомьтесь, — представила я. — Это Томас, мой чешский коллега. А это моя подруга Татьяна и наш гостеприимный хозяин Святослав Маргиев.

— Очень приятно. — Томас пожал протянутые руки. — Вы не родственник профессора Маргиевой?

— Брат, — ответил Слава.

— Ваша сестра изумительная женщина! — восхищенно сказал Томас. — Семь десятков зубов за рабочий день!

— У нее есть масса других достоинств! — улыбнулся Слава.

— Несомненно, — согласился Томас.

Обмен любезностями закончился, и мы продолжили ужин вчетвером. Зал же начал заполняться посетителями. Среди них было много смутно знакомых лиц. Поскольку подавляющее большинство моих больных в Сочи никогда не жили, я пришла к выводу, что в зале присутствуют и основном мои коллеги. А лица их, видимо, мне уже примелькались на профессиональных тусовках.

Постепенно усталость отступила, и я обратила внимание, что трое господ у противоположной стены продолжают наблюдать за нашей компанией, причем теперь они старательно делают вид, что разглядывают висящий над нами светильник. Я приписала это назойливое внимание Танькиной неотразимости и, ни капельки ни боясь испортить собственную фигуру, принялась уписывать шашлык из лососины.

Тут можно сделать лирическое отступление по поводу собственной внешности. Я уже упоминала, что в студенческие годы отличалась исключительной худобой. В те славные времена муж совершенно справедливо утверждал, что мои коса была толще руки. Все давно переменилось. Волосы у меня с тех пор стали покороче, а руки — пополнее. После родов я несколько лет упорно занималась атлетизмом, и эти годы не прошли зря. На тощую фотомодель я уже не походила. Фигура у меня теперь была вполне пристойная, но до Ситнюшиных пропорций мне было, как до луны.

Пока я расправлялась с шашлыком, Татьяна го Славой снова отправились танцевать.

Мы с Томасом присоединились к ним, но после первого же танца к нам подошел кто-то из чехов и пригласил нас в свою компанию.

— Не знаю, удобно ли это, — засомневалась я. — Я ведь пришла не одна.

— Мне кажется, — сказал Томас, — что твоим друзьям сейчас несколько не до тебя.

Я посмотрела на танцующую пару и поняла, что он прав. Но все-таки их нужно было предупредить о своем уходе.

Когда наши танцоры, утомившись, подошли к столику, я открыла рот и собралась сообщить о приглашении, но Татьяна меня опередила:

— Мы хотели бы прогуляться. Ты пойдешь с нами или останешься с Томасом?

По ее сияющим глазам было ясно, что мне лучше не ходить.

— Я хотела бы остаться, — обрадовала я ее.

Слава вынул из кармана пластиковую карточку.

— Вот тебе ключ. Если придешь поздно, не звони в дверь.

— А я сумею открыть? — растерялась я.

— Я помогу, — сказал Томас. — У меня в клинике все двери так открываются.

Слава расплатился, они с Танькой двинулись к двери, а мы пошли к чехам. Краем глаза я заметила, что битюги тоже подозвали официанта и поспешили покинуть ресторан.

С чехами мы просидели до самого закрытия ресторана, а потом переместились в бар. Они оказались страстными поклонниками Пушкина и, познакомившись со мной, пребывали в состоянии неописуемого восторга.