Президенты без государств - страница 6

— Да, да, господин генерал, за тридцать лет много воды утекло, — задумчиво сказал Чокаев, — За это время Германия потерпела поражение в первой мировой войне. В России свергнута монархия. У власти — большевистские Советы… Провалилась моя идея с «автономией»… Идет вторая мировая война…

— Но в этой войне мы, безусловно, возьмем реванш, — перебил его генерал.

— Я верю в это… Да, господин генерал, хотел бы спросить вас, прошло столько лет, а я до сих пор в недоумении: как это вам удалось тогда в Ташкенте избежать неминуемого ареста? Вас и муллу Мурада, как мне кажется, взяли с поличным?

— То-то и оно. Что касается меня — не с поличным. Но если б это не в тринадцатом году и если б это была не царская контрразведка, которая прошляпила не только меня, но и царский трон, да и себя тоже, а нынешняя советская контрразведка, не сносить бы мне головы. — Генерал не стал обосновывать свой вывод, который сделал, потеряв в СССР около двух десятков агентов.

— Мустафа-бек, несмотря на мой провал, я часто вспоминаю Туркестан. Интересный край.

В Андижан Кюхлер прибыл под вечер. Остановился на постоялом дворе. Ему отвели каменный дом с галереей, увитой виноградными лозами.

В течение трех дней барон закончил дела и в среду, в этот счастливый для всех путешественников день недели, покинул Андижан.

Коляска быстро катилась по пыльной дороге. Кучер Ходжа в ватном халате молча погонял лошадей.

Миновав последние хлопковые плантации, увидели саманные лачуги, и через четверть часа коляска въехала в узенькую улочку кишлака Джалал-Абад. За холмами, в тумане чуть вырисовывались высокие, бледно-фиолетовые горы.

Барон повеселел. Близился конец пути…

Когда он подъехал к базару, там шла бойкая торговля. Кюхлер с интересом вглядывался в причудливый правый берег Кугарта. Вода и ветер со временем превратили его в сказочную крепостную стену, к которой вплотную подступал лес.

Коляска барона медленно двигалась к чайхане Каримжона, Кюхлер на некотором отдалении следовал за ней. Он отчетливо слышал звуки комуза. У чайханы расстилали ковры для встречи борцов-палванов. Коляска въехала на самый бойкий пятачок базара.

Со всех концов к месту поединка стекался народ. Песнь манасчи, словно призывный клич, тревожила палванов, готовившихся к схватке. Они уже натягивали кожаные брюки и опоясывались кушаками.

Тем временем к чайхане подъехал заведующий лесами уезда Бурцев и его спутник — объездчик Кугартской дачи.

— Мы за вами, барон, — сказал Бурцев.

Через полчаса небольшой караван двинулся в путь. Миновав безлесную равнину, караван стал подниматься в гору по лесистому склону.

Барон и Бурцев первыми взобрались на лесистый гребень. Деревья облекались в осенний наряд. Было тихо, безветренно. Созревшие плоды яблонь, груш, грецкого ореха падали на землю от собственной тяжести и катились вниз по склону холма до тех пор, пока не закатывались в какую-нибудь ложбину, где и лежали, как в корзине, прели на солнце.

— Когда говорят о рае, вряд ли представляют себе подобную красоту, — с неподдельным восторгом произнес барон.

Всадники стали медленно спускаться по тропинке. Приближаясь к мосту, барон заметил высокого старика в желтом халате, который медленно двигался им навстречу. Одежда свидетельствовала о том, что старик принадлежал к духовному сословию. У моста он остановился, пропуская всадников.

— Здравствуйте, мулла Мурад! — поприветствовал старика заведующий лесами.

Мулла поклонился.

— Какими судьбами вы здесь?

— Воля Аллаха! Прибыл просвещать невежественных кочевников, — негромко произнес он и пристально посмотрел в лицо барона.

Барон подумал, разглядывая Мурада: несомненно, это тот, кто ему нужен.

Мулла, высоко воздев руки, не спуская глаз с барона, произнес протяжно:

— Да будет ваш путь безопасным, а цель увенчается успехом. Аллах Акбар!

На поляне стояли стреноженные лошади, суетились рабочие. Плыл едкий дым костров, смешавшийся с запахом пищи. По всему было видно, что стоянка рассчитана на долгий срок.

— Вот наш шатер, — показывая барону на белую юрту, сказал Бурцев, — Приглашаю поужинать вместе. Он кивнул в сторону костра, где лежало несколько битых фазанов.