При дворе герцогов Бургундских. История, политика, культура XV века - страница 56

.

Из переводной дидактической литературы, появившейся при бургундском дворе в тот период, когда Карл Смелый находился в статусе наследника, следует назвать также переводы двух сочинений итальянских гуманистов, Буаноккорсо да Монтеманьо и Джованни Ауриспы, а также сочинения Цицерона «Об обязанностях», с которыми в определенной степени связано утверждение в политической мысли Бургундского государства идеи защиты общего блага, ответственности государя и всех подданных перед обществом[524]. Как представляется, политические воззрения Карла Смелого и его поступки (об этом будет сказано ниже) свидетельствуют о знакомстве с данными трактатами. Вполне естественно, что идеи флорентийских авторов и Цицерона при переводе приспосабливались к существующей в Бургундском государстве действительности и часто приобретали совершенно иной смысл. Однако и в переработке они сохраняют первоначальную концепцию, определяя круг «обязанностей», исполнение которых правителем поддержит порядок в государстве и обеспечит благо подданных. Если говорить о главной идее, которую Карл мог воспринять из сочинения Цицерона, то это положение о необходимости государя лично отправлять правосудие, которое должно быть доступно всем его подданным (добродетель справедливости)[525]. Сочинения же итальянских гуманистов несли идею важности службы родине. Буаноккорсо да Монтеманьо, хотя и предлагает читателю самому выбрать, кто из его героев более благороден – тот, знатность которого состоит в происхождении, или тот, у которого она заключается в служении государству, – всё же дает понять, что его симпатии находятся на стороне второго героя. Ауриспа же доказывает, что из трех персонажей – Александра Македонского, Ганнибала и Сципиона Африканского – более великим следует считать последнего, ибо он сражался не для своей выгоды, а из любви к родине, для блага государства. Хотя в интерпретации Жана Миело основными становятся рыцарские добродетели и защита общего блага, идея служения государству и обществу не исчезает.

Филипп Добрый на протяжении длительного правления значительно расширил герцогскую библиотеку за счет рыцарских романов и произведений, посвященных истории владений Бургундского дома. Особое удовольствие он испытывал от сочинений, повествовавших о подвигах рыцарей, часто изобиловавших всякого рода вымыслами и легендами (если использовать слова Васко да Лусены). В отличие от своего отца Карл Смелый заказал и приобрел не так много литературных трудов, однако они исключительно ярко демонстрируют его предпочтения. Среди этих немногих трудов – «Гиерон» Ксенофонта в переложении Жана Суайо, «История Александра» и «Трактат о деяниях и подвигах Кира» (или «Киропедия») в переводе Васко да Лусены, письмо Цицерона своему брату Квинту в переводе Жана Миело[526]. Однако все они, как видно, представляли собой не оригинальные тексты на латыни или древнегреческом языке, а переводы или, точнее, переложения на французский.

Два перевода-переложения Васко да Лусены сочинений Квинта Курция и Ксенофонта, без всякого сомнения, оказали большое влияние на Карла Смелого. Знакомство с «Киропедией» в переложении да Лусены (книга была преподнесена герцогу в 1470 г.) проявляется не только в особенностях политических взглядов герцога. Кир Великий был одним из наиболее почитаемых Карлом Смелым древних героев наряду с Александром Македонским, Ганнибалом, Гераклом. Неслучайно в прологе да Лусена подчеркивает, что между герцогом и главным персонажем книги много сходства[527]. Однако особое внимание привлекает суждение о том, что Бог назначил Кира пастырем и даровал ему величие для осуществления власти в государстве[528], а сам Кир объявил себя живым законом, источником всей власти, целью которой являлось процветание подданных, общее благо[529].

Что касается «Деяний великого Александра», второго переложения да Лусены, то этот труд, законченный в 1468 г. в Ла Мотт-о-Буа, резиденции Изабеллы Португальской, должен был, по мысли автора, предостеречь Карла Смелого от повторения пути македонского государя. У португальского автора образ Александра уже совершенно иной, чем в сочинениях Жана Воклена. Александр – пример отнюдь не для подражания, а, скорее, того, как не стоит себя вести государю. Васко да Лусена показывает, как с военными успехами Александра портится его нрав, добродетели уступают место порокам, а государь, предпочитавший ранее советы сподвижников, всё более утверждается в мысли о своей непогрешимости и правоте. Гордыня – главный порок Александра