При дворе герцогов Бургундских. История, политика, культура XV века - страница 58

. По словам де Ланнуа, государь должен быть в курсе всех своих дел и в особенности финансовых, чтобы иметь возможность корректировать расходы[550]. Ведь после службы Богу и отправления правосудия основной задачей правителя является контроль над своими доходами и расходами[551]. Перечисляя статьи расходов, де Ланнуа советует государю отправлять определенную часть поступлений в сокровищницу[552] и не предпринимать реформ, военных походов и прочего, если это не подкреплено доходами[553]. Основной посыл советов де Ланнуа по ведению финансов – жить на свое, не прибегая к чрезмерному давлению на подданных (в виде экстраординарных налогов и др.)[554]. Безусловно, значительное влияние в этом вопросе на Карла оказала и его мать Изабелла Португальская, которая, как метко отметила М. Сомме, была «министром финансов» при Филиппе Добром. Более того, зная о большом опыте матери, Карл доверил ей управление своим доменом (доходами и расходами от выделенных ему родителями земель)[555]. Можно предположить, что познакомиться с методами управления финансами Карл Смелый мог во время пребывания при дворе Изабеллы, особенно в период, когда Филипп Добрый назначал ее наместницей на время своего отсутствия в государстве[556].

Несомненно, в политических воззрениях Карла Смелого повышенное внимание к государственным делам обуславливалось убеждением в том, что именно от правителя зависит общее благо государства и подданных, и о нём он должен заботиться в первую очередь. Соответствующая мысль красной нитью проходит через все зерцала государей[557]. Этому уделено особое внимание в трактатах Гуго де Ланнуа (как было отмечено выше), пишет об этом и Шатлен[558]. Следовательно, все действия правителя подчинены одной цели. Например, герцог и его канцлер Гийом Югоне, обращаясь к представителям штатов Фландрии[559], приводят дословно довод из «Сновидения садовника» (дидактического сочинения конца XIV в.), в котором утверждается, что государь более заботится об общем благе, нежели о своей частной выгоде[560]. С другой стороны, государь, ставящий на первый план общее благо, рассчитывает на любовь и помощь своих подданных. И Карл Смелый искренне не понимал, почему в этом ему отказывали[561]. Впрочем, можно констатировать, что он недостаточно внимательно отнесся к советам тех же дидактических трактатов, которые наставляли государя повелевать не только с помощью страха, но и любви[562]. По словам же современников, Карла Смелого боялись, в то время как к его отцу подданные относились с любовью[563]. И бургундские авторы, и рыцари ордена Золотого руна критиковали грубое отношение герцога к своим приближенным[564]. Кроме того, выше отмечалась жестокость Карла при отправлении правосудия.

Герцог стремился держать всё под контролем, не допуская, чтобы кто-либо, кроме него, принимал решения в самых, казалось бы, незначительных вопросах – даже аршер не мог оставить двор без личного разрешения герцога[565]. Впрочем, на практике Карл Смелый смог добиться построения строгой иерархической структуры, но контролировать всё ему оказалось не под силу[566]. Вероятно, пример Филиппа Доброго мог служить аргументом в пользу того, что государю не следует снижать контроль над действием чиновников или даровать кому-либо из них большие полномочия. Карл должен был хорошо помнить, к чему чуть не привело огромное влияние, которое оказывал на его отца Антуан де Круа. Ссора Филиппа Доброго с сыном из-за занятия должности первого камергера при дворе наследника в 1457 г. привела к фактическому изгнанию Карла от двора отца[567], чем не преминули воспользоваться представители семьи де Круа. В определенный момент даже Изабелла Португальская опасалась, что Филипп Добрый лишит своего единственного сына наследства[568]. И хотя устранить Карла де Шароле со своего пути клану де Круа не удалось, но воспользоваться своим положением для урегулирования вопроса о городах на Сомме в пользу Людовика XI Антуан де Круа смог. Другой причиной важности персонального участия герцога в управлении государством являлась, без сомнения, слабость самих государственных институтов