При дворе императрицы Елизаветы Петровны - страница 52
— Благодарю вас, — кратко и холодно ответила Екатерина Алексеевна, — мне нужны только покой и отдых, так как сегодняшний день и без того будет стоить недёшево.
На что великий князь, смеясь, промолвил:
— Оставь её, она будет читать и учиться; это, правда, довольно скверное удовольствие, но, пожалуй, хорошо и полезно, что она занимается этим, так как у меня на эти глупости положительно не хватает времени. Меня захватывают более серьёзные вещи; они гораздо важнее для того, чтобы подготовиться к управлению таким большим государством, как Россия. Пойдёмте-ка со мною, Лев Александрович, и ты, Сергей Семёнович, я покажу вам нечто в высшей степени замечательное... Сегодня утром у меня был военный суд, и я совершил великий акт правосудия!
Великий князь ещё раз мимоходом поклонился супруге; она удалилась к себе, а сам он быстрыми шагами через столовую прошёл в большую комнату, освещённую двумя окнами, выходящими на двор. Эта комната, где великий князь проводил почти всё своё время, производила редкостное впечатление. По стенам, кругом, стояли стулья и скамейки, обитые коричневой кожей; над ними в простых рамах висел целый ряд довольно грубо написанных картин, представлявших собою солдат различных полков прусской армии. Между картинами было развешано разнообразное оружие, большею частью мушкеты и ружья, но изредка среди них попадались ценные старинные мечи, алебарды к кольчуги изящной работы. Посреди комнаты стоял неимоверно большой деревянный стол, занимавший почти всю комнату, так что между столом и стульями оставался только узкий проход.
Весь стол был покрыт маленькими фигурками солдатиков, величиною приблизительно в полтора вершка, искусно сделанных из ваты, с размалёванными лицами и одетыми в мундиры различных полков прусской армии. С одной стороны, занимая почти четверть стола, стояла по всем правилам сооружённая крепость — с воротами, подъёмными мостами, башнями и стенами, сделанными из раскрашенного картона. Для большей устойчивости между двойных стен был насыпан песок. На валах стояли маленькие пушки, около них находились артиллеристы; внутри, выведенные точно по линейке, виднелись ряды солдат с офицерами впереди. Вся остальная часть стола точно так же была занята этими миниатюрными батальонами; каждый полк помещался на небольшой доске, так что можно было передвигаться вперёд и в сторону и производить с ним различные военные упражнения.
С одной стороны крепости в стене виднелась круглая дыра, через которую высыпался песок, а стоявшая на стене пушка валялась на полу. Рядом со столом, как раз около бреши в крепости, поднималась наскоро сколоченная из простых поленьев виселица, на которой на прочном шнурке висела вздёрнутая за шею мёртвая крыса.
Салтыков и Нарышкин, давно уже знакомые с игрушечной крепостью и игрушечными солдатиками, с изумлением смотрели на висевшую крысу, тщетно пытаясь объяснить себе это удивительное зрелище.
При их появлении со скамейки поднялся высокий чёрный нубиец в расшитом золотом египетском костюме и направился к своему господину, чтобы поцеловать край его одежды. Одновременно четыре лакея, одетые в голштинские военные мундиры, очень похожие на прусские, схватили стоявшие у стены ружья и стали во фронт.
— Объясните, ваше высочество, ради Бога, — со смехом воскликнул Нарышкин, — что означает эта новая удивительная мышеловка?! Я никак не могу понять, чтобы зверёк, ум которого прославился даже в естественной истории, сам дался так глупо поймать себя. Если все здешние крысы должны быть уничтожены подобным же образом, боюсь, как бы нам не пришлось испытать судьбу того самого немецкого епископа, про которого я читал однажды, которого заели крысы в какой-то проклятой башне!
Пётр Фёдорович недовольно повернулся к нему и строго произнёс:
— А я прошу тебя, Лев Александрович, и даже приказываю тебе, не смеяться над серьёзными вещами. Я сейчас объясню — и ты увидишь сам, что здесь дело далеко не шуточное... Погоди одну минутку, пока я сброшу этот неудобный мундир; здесь, у себя, я герцог голштинский и хочу носить только форму своей страны!