Приблудяне - страница 34

Слышу голоса читателей: ну откуда, откуда на Орпосе — в 27-ми тысячах километров от ближайшего моря — может взяться скумбрия? Если бы пресная рыба — понятно: Орбитальное Поселение может похвастать несколькими пресноводными бассейнами, где разводят вкусные породы рыб. Но морская фауна… Да, приходится завозить с Земли, а что делать? Не лишать же восемьдесят миллионов обитателей Орпоса даров океана?! Конечно, продукты типа скумбрии здесь деликатес и дефицит: уж больно дорого обходится перевозка. Но зато жители Орпоса могут с гордостью заявить: «У нас, как в Греции: все есть!»

Для тех, кто не знает: темпура — это японское блюдо из рыбы, которое не так-то просто приготовить.

Когда Фант отведал скумбрийного жаркого, он моментально понял: уже не по вкусовому контрасту, а по технологической аналогии, что это блюдо тоже готовили сложным путем. Сначала скумбрию, выловив, долго держали под солнцем на прибрежном песке. Потом спохватились и упрятали в холодильную камеру. Потом еще раз спохватились, вытащили и как следует просолили: гигиены ради. Затем снова заморозили. Через какое-то время вспомнили и дали оттаять. Потом долго вымачивали, чтобы никто не перепутал с селедкой. Потом загрузили в открытый контейнер и забросили с первой транспортной оказией на орбиту. Снова дали оттаять. Наконец, чтобы как-то отделаться от нее, поскольку дальнейших операций придумать не смогли, зажарили на комбижире и выдали в окошко Фанту. Впрочем, последний был настолько ошеломлен вкусовыми ощущениями, что ни скумбрию, ни селедку, ни даже целаканта в поданном блюде не признал, и с мужеством исследователя съел его. На гарнир была гречневая каша. Гречиха на Орпосе, между прочим, не растет…

Правы, ох как правы были средневековые анатомы, когда помещали душу человеческую в желудок! По крайней мере душевные болезни лечили именно гастрическими средствами: сквозным промыванием и слабительными. Вот уже не помешала бы подобная терапия нашему герою!..

Бледный, смурной, зеленый, кислый, вялый, муторный, блеклый, тошный, хмарый (есть такое производное от слова «хмарь»?), влачился Фант по непонятным коридорам Административного Центра, и преследовал он, если его угнетенное передвижение на слабых конечностях можно назвать преследованием, только одну цель: добраться до вакуум-станции, сесть в первый попавшийся кар, забиться в угол и, баюкая спазмы, сдерживая рвоту, проглатывая стоны, ждать, когда же благословенный снаряд примчит его в заветный Курсек, в укромную обитель под названием «Козерог».

А рядом шла довольная Иоланта. Разумеется, она была довольна не муками спутника, а тем обстоятельством, что после съеденного обеда боль в ее голове зачахла и умерла, спутнику же Иоланта только соболезновала. Но разве выражение лица спрячешь? Разве может долго страдавший и чудесно исцеленный человек набросить на физиономию маску озабоченности и надеяться, что сквозь нее не пробьется рассеянная жизнерадостность? И еще: пряталась где-то в Иоланте ненамеренная мстительность, хотелось ей как-нибудь подколоть спутника, дабы не кичился он своей пресловутой консеквентностью и учитывал ее, Иоланты, прозорливость. Ведь говорила она ему перед обедом: «Не бери ты эту скумбрию, пожалеешь!» И отвечал он: «Почему же? Раз «Рыбная» — значит, рыбу есть будем! Экзотика! Земной деликатес!» И возражала она: «Ты посмотри только. Она же синяя!» И упорствовал он: «Стало быть, цвет такой». И наставляла она: «Запах чуешь? Не иначе как с душком рыбка». И непреклонен был Фант: «Не говори ерунды, это капустой пахнет» — и победил. Восторжествовала прямолинейная логика. А торжество это длилось ровно полчаса.

Воздадим же должное Иоланте: не стала она подначивать спутника, сумела смолчать и поступила разумно: Фант был уже на грани.

Провидел наш герои: если не вырастет перед ним сию минуту вакуум-станция прямо из-под земли и если не подадут ему персональный мягкий кар с пуховой постелью, сиделкой и бальзамическим компрессом на живот, то рухнет он плашмя на негостеприимный теплый мартан, проклянет страшными словами рыбье и поварское племя и, вывернувшись наизнанку, испустит дух.