Причина - страница 12

Возможно, тюремное заключение отчима Келли сохранило жизнь тёти Теры. Однажды, во время их ссоры, он чуть не убил её. Если бы я только знала, что скорбь — это нормально, что иногда дождь может затопить всё вокруг, но это не значит, что он никогда не закончится; и что солнце после дождя рождает радугу. Грозы могут означать начало весны. Если бы только я концентрировалась на хороших воспоминаниях, а не забывала их — возможно, я бы не решила начать этот тёмный, жуткий, полный ненависти, одинокий путь к смерти.

Уроки жестокости

В год смерти Келли, в нашей школе начались занятия, посвященные насилию. Нам рассказывали о четырех его видах: физическое, сексуальное, моральное и эмоциональное. Некоторые из видео, которые я смотрела, показывали практически то же самое, что происходило у меня дома. До этих видео я не понимала, что такое насилие. Они помогли разобраться, но никак не помогли ни мне, ни моей семье.

После просмотра, если я вдруг кричала или устраивала истерики — потом обязательно шла в свою комнату и записывала всё в дневник. Я чувствовала, будто против меня совершается какое-то преступление. Хотелось плакать от того, что мама меня не любит. Это новое понятие о жестокости заставляло меня чувствовать свою вину, и привело к началу депрессии и самоненависти.

Я начала плакать каждую ночь, перед сном.

Видео постепенно подводили к выводу, что моя мама жестоко обращается со своими детьми, хотя все её действия были направлены на то, чтобы воспитать нас как можно лучше, и они убили весь мой оптимизм в шестом классе. Я очень хотела, чтобы всё было нормально. А когда видела, что не получается — потому что моя семья никогда не относилась к категории "нормальной" — начинала чувствовать тоску и отвращение к себе, которое уже полностью овладевало моим сердцем. Это сделало меня эмоционально нездоровой.

Просмотр этих видео в школе, когда мне было всего 10 лет, стал поворотным моментом в моей жизни. В таком юном возрасте я стала зависимой от тоски и чувства собственной вины. Думаю, большинство людей зовёт это депрессией.

Я постоянно думала о самоубийстве.

В то время в нашей семье было пятеро детей. Мама хотела, чтобы мы пошли в достойную школу и переехали бы в более благополучный район, чем сейчас. Мы жили в Арлингтон Оукс в квартире с одной спальней. На полу в гостиной было два матраса — один для мальчиков, и один для девочек, ещё один для мамы и нашей самой младшей сестренки Стиви, в спальне. Мы кушали за розовой пластиковой скатертью, которую стелили на пол в кухне.

Высокая влажность в сочетании с жарой создает идеальные условия для тараканов в Техасе. У нас они тоже обитали. Иногда наше маленькое помещение казалось переполненным из-за шести людей и незваных семейств насекомых. Напряженность положения добавляла мне причин для тоски. Моя тоска могла заполнить собой каждый сантиметр воздуха дома, но были ещё двое малышей и младенец, которые не знали, каково это — тонуть в отвращении к себе. Для Джазлин и Филиппа эта ситуация послужила поводом развивать свои творчекие способности во время игр. Это была их радость и развлечение, которые срывали все мои попытки постоянно пребывать в печали.

Часто дети, когда они соберутся все вместе в какой-нибудь тесной комнате, чувствуют какой-то необыкновенный уют и волшебство. Ночью все мы ложимся в одинаковые кровати. В темноте нет ни стен, ни тараканов, ни бардака. Мы могли оказаться во дворце, или в стране чудес, но нашим любимым местом был мир Дисней. Мы могли бесконечно долго перешептываться, рассказывая истории друг другу. Кто-то один начинал, а остальные добавляли к истории своих героев, злодеев, или говорящих зверей, пока все они не умирали и воскресали по нескольку раз.

Много лет эти волшебные моменты никак не выделялись в моей памяти. Лучше всего я помнила порочность грустных воспоминаний. Я искала их, путаясь и смущаясь. Я сама не понимала, что делаю, я думала что пытаюсь быть реалисткой и избавиться от наивности. Меня не волновало, что я сама учила свою память стирать всё хорошее.

Мы всё-таки устроились в достойную школу, что означало лишь издевки от богатых детей, которые смеялись над нашей одеждой из социального магазина. Это заставило нас объединиться с маленькой группой детей, одетых так же, как мы. У тех детей дома происходило то же самое, что и у нас. Им как никогда были нужны друзья. Я ходила к ним в гости и видела, что их воображение такое же, как наше.