Приговор - страница 26

Но в это субботнее утро мысли Руди были далеки от затонувшего суденышка. Он думал о Люси. Зачем кому-то понадобилось ее убивать? В этом не было ни малейшего смысла. Ему никогда не пришло бы в голову так поступить. А мама и Остин предупреждали, что за убийство могут арестовать его. Что ему скажут в полиции? Что Люси выставила его за дверь, он разозлился и в отместку ее убил? Разве в такое можно поверить? В этот момент Руди заметил, что над водой летит скопа. Внезапно птица нырнула к воде и через секунду появилась с рыбой в когтях. Великолепное зрелище – он видел его много раз и раньше. Можно сказать, что и это убийство, однако убийство со смыслом. Бессловесные твари в этом мире не убивают просто так. А люди, наверное, могут. Но Руди был не таков. Он больше напоминал скопу или аллигатора. Неужели это не ясно?

Какое-то мгновение он размышлял, не покончить ли счеты с жизнью в этом любимом месте. Руди понимал, что в тюрьме долго не протянет. Там сразу заметят, что он не такой, как все, и ему постоянно придется быть настороже. Но с другой стороны, он, слава Богу, занимался карате. Руди не сомневался, что за решеткой найдется не много обладателей черного пояса. Ну и наконец, мать была причиной, почему он не нырнул в реку с крокодилами. Элена так отважно за него боролась, что он не хотел причинить ей еще и эту боль.

За ним пришли в понедельник, примерно в одиннадцать часов, после того как поступили результаты анализа крови. Двух детективов сопровождали два полицейских в форме. И еще журналистка, получившая информацию, что здесь произведут арест, привела с собой фотографа. Обычно в это время Руди бывал на реке, но в это утро остался дома. Об этом сына попросила Элена. Оба понимали почему, однако не проронили ни слова – они все обсудили заранее. Элена не хотела, чтобы сын находился на реке, когда его придут арестовывать. Ретивые слуги закона могли устроить цирковое представление с полицейскими катерами и вертолетами. Пусть он спокойно покинет дом. А сражение они дадут в зале суда.

На Руди надели наручники прямо перед входом в отель, чтобы фотограф мог сделать эффектный снимок для утреннего выпуска газеты. Затем зачитали права – бессмысленное предприятие, ведь Кряхтелка, когда вызывал его на допрос, дал подписать письменный документ. Потом Руди усадили на заднее сиденье патрульного автомобиля. Детективы имели ордер на обыск, но не стали переворачивать вверх дном всю квартиру, а прошли прямиком в спальню. Вытащили из-под кровати коробку, открыли и, убедившись, что нож на месте, забрали с собой. Все произошло в течение нескольких минут – времени хватило лишь на то, чтобы собралась небольшая кучка людей. Журналистка Пэм Брейди сделала шаг к Элене – хотела спросить, что чувствует мать, у которой арестовали сына, – но, заметив, как недобро сверкнули у той глаза, передумала. По взгляду она поняла все, что ей требовалось. Элена плевала на них всех: на полицию, на прессу, на зевак – ее соседей. Неужели не ясно, что в ее семье трагедия? Неужели никто не понимает, через что ей и Руди предстоит пройти?

На следующий день, вернувшись после встречи с Трейси Джеймс, Элена позвонила сестре в Нью-Йорк. Она хотела собрать деньги, и сестра была единственным человеком, к которому она могла обратиться.

– Маргарет, мне нужно десять тысяч долларов, – попросила она после краткого обмена приветствиями.

– На что? – Сестра подыскивала слова отказа. Элена рассказала ей все от начала до конца. – Господи, что же нам теперь делать?

– Я нашла адвоката. Хорошего. Но адвокатская контора просит пятнадцать тысяч аванса.

– Это только начало. Тебя оберут до нитки и потребуют еще.

– Возможно. Но мне кажется, мы сработаемся с этой женщиной.

– Женщиной? Ты полагаешь, что женщина способна вести такое серьезное дело? Детка, тебе нужно найти мужчину!

Старая песня: старшая сестра учила ее, как следует поступать, и критиковала ее выбор. «Детка» было не просто словом в разговоре, а определением в их общении. Именно поэтому Элена уехала из Нью-Йорка. Она прикусила язык.

– Она лучший адвокат по уголовным делам в нашем регионе. И вообще, это сейчас не обсуждается. Я ее уже наняла. Ты можешь помочь или нет? Мне больше не к кому обратиться. – Элена старалась говорить сухо. Но Маргарет была ее старшей сестрой и почувствовала отчаяние младшей, как бы старательно та ни скрывала свои чувства.