Приговоренные к любви - страница 2

— Ничего подобного! Встретив тебя на прошлой неделе, я поверить не могла, что ты так изменилась. Ожидала увидеть прежнюю Джинджи — девчонку, когда-то околдовавшую меня своей смелостью. Ту, что была наказана за дымовую шашку, подложенную в кафетерий. Ту, что участвовала во всех озорствах мальчишек…

— Это было четырнадцать лет назад, — перебила Вирджиния рассерженно. — Не можешь же ты утверждать, что я должна такой и остаться.

— Ну, может, и не такой сумасшедшей, но уж никак не занудной ученой дамой, — грубовато парировала Диана. — Я ждала встречи со своей шальной школьной подругой. Господи, как весело мы жили! — Диана вздохнула. — Я надеялась тряхнуть стариной.

— Теперь у меня есть заботы поважнее дымовых шашек. Я приехала в Калифорнию, чтобы помочь вашей компании завершить проект, предназначенный для «Диснейленда». Когда все проблемы будут решены, я вернусь во Флориду, и фирма «Бриаклиф» направит меня на другую работу.

— Ты говоришь так, словно являешься частью оборудования… Как жаль, что администрация школы не поняла, почему тебе скучно учиться! Ведь твой интеллектуальный показатель равнялся ста шестидесяти единицам.

— Ста семидесяти трем, — автоматически поправила Вирджиния.

— Тем хуже для тебя. Ты превратилась в мозговой центр.

Вирджиния презрительно хмыкнула:

— Напрасны все твои насмешки.

Теперь уже рассердилась Диана:

— Недавно я слышала, как двое наших инженеров-механиков делились впечатлениями о тебе. По их мнению, ты — нечто вроде лабораторного кролика в халате и очках. Именно поэтому я и выбрала для тебя этот наряд. «Ах, кролик! — решила я. — Ну, я вам покажу, какой это кролик!» Они и понятия не имеют, какие у тебя ноги, не говоря уж о фигуре.

— Не увидят они ни ног, ни фигуры, — резко парировала Вирджиния. — Кстати, послушать тебя, так больше всего мне подошел бы костюм серой мышки Микки Мауса.

— Слишком откровенно, — усмехнулась Диана, направляя машину по боковой дорожке к частному владению. — Ты и так сделала себя серенькой мышкой.

Вирджиния проверила, закрыта ли дверца машины с ее стороны, и заявила:

— Ни за что не выйду отсюда.

— Я, конечно, ниже тебя ростом, но уверяю — я достаточно сильная. Ты пойдешь на вечер! И будешь вместе со всеми веселиться! — тихим, но угрожающим голосом проговорила Диана. — Ты одета так, как только может мечтать любая женщина. Костюм словно для тебя создан.

— Для меня?! — возмутилась Вирджиния. — Да я в нем как голая! Твое платье хоть что-то закрывает, а мое…

— Мне нельзя так беззаботно оголяться: моя фигура далека от идеала. А тебе, честно говоря, лучше бы всего вообще ходить без одежды: длинные ноги, узкая талия, божественные плечи…

— Чушь какая! В человеке главное — голова, а вовсе не длинные ноги. — Вирджиния каждое слово процедила сквозь зубы.

— Х-м-м. — Диана сосредоточенно нахмурила лоб. — У меня мысль! С твоими великолепными мозгами ты вполне бы смогла сыграть роль глупенькой женщины.

— Что?!

— Но это же старо как мир, — добродушно заметила Диана. — Я очень люблю наблюдать, как сообразительные женщины завоевывают внимание мужчин, неся полную околесицу. — Она хитро подмигнула подруге. — Все, что от тебя требуется, — это хлопать своими длинными ресницами, надувать губки и вздыхать. Будешь иметь грандиозный успех!

Желтый «фольксваген» въехал во двор обширной загородной усадьбы и остановился возле машин, уже стоявших здесь в несколько рядов. Многоэтажная вилла Джерома Квимби, построенная в испанском стиле, предстала перед подружками на склоне холма, искусно подсвеченная прожекторами. Аккуратно подстриженные кусты также освещались разноцветными огнями и отбрасывали замысловатые тени. Из дома раздавались звуки музыки, взрывы смеха и общий говор.

Диана нервно забарабанила пальцами по приборной доске, боясь, что Вирджиния опять начнет сопротивляться. Повернувшись лицом к подруге, она пристально посмотрела на нее:

— Джинджи, когда ты веселилась в последний раз? Когда обострялись все твои чувства, и ты ощущала себя энергичной и оживленной? Ты очаровательная и самостоятельная женщина, добившаяся многого. Но ты вся в работе, у тебя нет ни увлечений, ни развлечений. Не холодно ли тебе по ночам? Надо хоть изредка взбадриваться, а не цепенеть от одиночества и тоски. Когда-нибудь ты окончательно замерзнешь.