Приговоренные к любви - страница 24

Существо неизвестного пола было одето в ярко-желтые кожаные брюки и блузку песочно­го цвета с большим декольте. Одно его ухо ук­рашала огромная золотая серьга, а волосы — ярко-рыжие — были заплетены в африканские косички. Сначала я решила, что передо мной девушка очень высокого роста, что сейчас не редкость, но чуть позже мое внимание привлек­ли волосатые руки, украшенные золотыми брас­летами. Уставившись на плоскую грудь, я при­шла к выводу, что передо мной мужчина. Но зачем ему столь громадное декольте и космети­ка на лице? Глаза этого представителя сильного пола были подведены синими и золотыми теня­ми, а ресницы являли миру достижения по ис­кусственному наращиванию.

— Кто это?— спросил он у администратор­ши, показывая на меня.

— Хи-хи! Ха-ха! Твоя любовница, ха-ха! — Администраторша зашлась идиотским смехом.

Существо, которое я определила как мужчи­ну, тоже противно заблеяло. Терять мне было нечего.

— У человека, которого я люблю, завтра по­молвка, а я хочу... запомниться!

Парень перестал блеять как козел, улыбнул­ся и вдруг неожиданно мне подмигнул.

— Запомниться? Вам, мисс, это сделать про­ще простого. Вы неповторимы! Пошли, любов­ница.

— Но, Доди, — встрепенулась как стороже­вая собака администраторша, — сейчас к вам придет леди Эндвилл!

— Не придет. Она только что звонила и отме­нила свой визит.

Меня усадили в кресло. Кроме знаменитого Доди здесь были еще три его помощницы — мо­лоденькие девицы в накрахмаленных белых ко­ротеньких халатиках. Они хлопотали вокруг меня: сначала повязали пеньюар, потом стали подни­мать и опускать волосы. Доди в этот момент то отходил на несколько шагов от меня, то снова приближался. Через некоторое время он бодро возвестил:

— Все, нашел! Ножницы!

— Но послушайте... — попыталась я протесто­вать.

— Завяжите ей рот. Не хочу тратить силы на пустые препирательства.

— Нет-нет, я молчу, — быстренько смири­лась я с тем образом самой себя, который воз­ник в творческом воображении мастера. — Я не умею дышать носом.

— То-то! Издадите еще звук — придется на­учиться.

Мне показалось, что Доди не шутит. Я зак­рыла глаза. Процедура длилась долго. Меня стригли, мазали, мыли, сушили, потом опять мазали, завязывали мою голову в пленку, раз­вязывали, натягивали шапочку, стягивали, мыли, сушили. Наконец мне велено было от­крыть глаза.

Я взглянула на себя в зеркало и ахнула. То, что я там увидела, даже отдаленно не напоми­нало меня. Из зеркала смотрела коротко-прекоротко постриженная девица с очень светлыми, почти белыми волосами, среди которых вспо­лохами мелькали яркие пряди рыжего цвета.

Сердце екнуло. Мои роскошные волосы, единственное мое украшение, пали жертвой безумного Доди. А леди Уэбстер утверждала, что он гений! Да уж, запомнюсь я на завтрашней помолвке — не только Роберту, но и всем при­сутствующим — надолго. Общипанный воробей, пожелавший превратиться в прекрасного лебе­дя! Что ж, гордыня и обуявшее меня подлень­кое стремление разорвать помолвку Роберта и — что греха таить, надо признаваться до конца — самой занять место ненавистной Ширли сдела­ли свое дело. Я наказана. И поделом.

Но что это? Незнакомка, смотревшая на меня из зеркала, мне нравилась. У нее была длинная, красивая шея, до этого момента начисто у меня отсутствовавшая. Мои глаза неопределенного серо-голубого цвета превратились в темно-си­ние, а кожа лица, загоревшая под ярким южным солнцем, напоминала персик. Воробей дей­ствительно превратился в прекрасного лебедя. Вот тебе и странный гений Доди!

Я оглянулась на мастера. Он снова смотрел на меня деловитым взглядом. Неужели абсолют­но чистый череп мне больше к лицу? Сейчас он отвергнет свое произведение искусства, то есть мою прическу, и возьмется за бритву. Нет, не позволю! Я вполне довольна и этим резуль­татом.

— Какими деньгами вы располагаете?

Услышав вопрос, я похолодела. Видимо, ус­луги Доди стоят целое состояние. Недаром в числе его клиенток одни титулованные особы.

— А сколько я вам должна?

Доди с досадой отмахнулся.

— Ты же моя любовница! Уже забыла, как ты представилась миссис Старр? Разве с любовниц берут деньги? А если учесть, что ты первая осо­ба женского пола, которая на это претендует, то я вообще не возьму с тебя денег.