Прикасаясь к шрамам - страница 6

Когда он вернулся, то вручил мне пиво и сел. И мы сидели молча, пока пили и рассматривали двор. Я уверен, большинство скажет, что наша сдержанность по отношению друг к другу не совсем нормальна для отца и сына, которые увиделись первый раз за год. Неважно, что этот год я провел в опасной военной зоне. Но то, что мы сейчас делали, как раз то, что нужно. Я близок с отцом, но моя мама всегда была той, кто говорил за нас обоих.

Когда тишина затянулась, мой отец, наконец, посмотрел на меня и сказал:

— Рад, что ты жив, и я сожалею о своих друзьях. — Он пожал плечами. — Одна из ваших медсестер, в том немецком госпитале, рассказала мне о них.

Я склонил голову, но, в конце концов, снова посмотрел на него.

— Спасибо, мне тоже жаль. — Я был в отчаянии и не сдержал дрожь в своем голосе.

Мы посидели вместе еще немного, а потом он встал и подошел к раздвижной стеклянной двери. Прежде чем зайти он сказал:

— Если тебе что-нибудь понадобится, то не стесняйся спросить. Рад, что ты дома, сынок.

Затем он вошел в дом и отправился в постель. Я уставился на дверь и понял, как ценил наши тихие моменты. Иногда дело не в словах, которые произносятся, а просто в знании, что он есть тут рядом, когда мне действительно нужно с кем-то поговорить. Его присутствие означало для меня больше, чем любые слова. Я знал, что отец разочарован, ведь я не учился в том колледже, в котором планировал, но когда я окончил школу, то чувствовал, что моя жизнь обрела призвание. Не то чтобы я не собирался продолжить учиться, но словно все встало «на паузу», после того как я отслужил свои четыре года.

Мне была предоставлена стипендия в довольно хорошем колледже, когда я учился в школе последний год, однако, только на первые два года. Я же планировал учиться четыре, но не мог гарантировать, что добуду средства на оставшиеся два года. Моя мама понимала меня. Она знала, что это мое решение. Я хотел подстраховаться в средствах, чтобы иметь возможность получить степень бакалавра. Армия, казалось, была правильным выбором.

Я вздохнул и встал, чтобы пересесть в кресло-качалку. Откинувшись, я сделал большой глоток пива. Ощущение холодных пузырьков обожгло мое горло. Я вспомнил, что делал то же самое после своей первой командировки. Вернулся домой, туда, где я вырос, сел на заднее крыльцо с моим отцом и пил пиво. Сейчас это чувствовалось иначе.

Сменился не просто дом. Я знал, что я изменился. Последний год я проводил все ночи на посту с моими ребятами, отстреливая дерьмо и проверяя безопасность. Потом за две недели до отправки домой я потерял их.

Потерял их всех.

Качая головой и отказываясь думать об этом, я встал и нашел заначку «лекарственных средств» своего отца. У него была бутылка виски «Блек Лэйбел» (прим. пер. — известная марка скотча (шотландский виски), которую он получил на шестидесятилетие и хранил в шкафу над холодильником. Я предпочел бы более богатый вкус бурбона (прим. пер. — вид виски, который производится в США. Например, Jim Beam), но на крайний случай сойдет и это. Так я напьюсь гораздо быстрее, чем с помощью пива. Чувствуя себя немного неосмотрительным, хотя мне и было наплевать на это, я приложился к горлышку бутылки и наклонил голову назад. Эту жидкость «мягкой» уж точно не назовешь. Мне показалось, что раскаленное железо заполнило мой рот. Вкус был грубым, и я с трудом сделал свой первый глоток.

Я поставил бутылку на стойку и чувствовал, как жидкость согревает мои внутренности. Минуты тикали, и я обнаружил, что стою, глядя на электронные часы микроволновой печи. Прежде, чем осознать это, я сделал еще четыре больших глотка, и уже не мог сказать, что за цифры на циферблате: десять пятьдесят три или десять пятьдесят восемь. Ого, да я надрался быстрее, чем думал. Еще несколько минут и я улягусь прямо здесь, на полу в кухне и отключусь, так что я потащил свою задницу по коридору, покачиваясь и хватаясь за стены. Когда я очутился в гостевой спальне, то сразу плюхнулся лицом в подушку.

Я оцепенел. Миссия выполнена. Моя щетина издавала скрежещущие звуки, царапаясь о ткань наволочки. Я повернул голову в сторону, так как не мог дышать, с лицом, впечатанным в подушку. Мои глаза были плотно закрыты, и я чертовски сильно пытался позволить выпивке вырубить меня. Под закрытыми веками, я увидел разрывающиеся бомбы и шрапнель (прим. пер. — вид артиллерийского снаряда, предназначенный для поражения живой силы противника), бьющую в различные части моего тела. Я чувствовал, как мои мышцы непроизвольно дергаются. Опьянение погружало меня глубже в сон, но этого было недостаточно, чтобы забыться. Мне нужно выпить еще. И прежде чем я окончательно уснул, в голове мелькнула последняя мысль: я забыл снять мои чертовы ботинки.