Приказано обезвредить - страница 26

«Теперь моя очередь», — подумала Аня. И не ошиблась. Застучали каблуки по коридору. Остановились у двери. Кто-то зло прохрипел:

— Начальник закрылся? Сейчас мы его поджарим на сковородке.

— Начальника нет, — ответил другой. — Он в Житомир уехал.

— А кто же тут спрятался?

— Его мадам — секретарь Анька.

— Анька, открывай!

Миронова вся сжалась в комок, до боли стиснула в руках ножницы. Раздались первые удары в дверь.

— Открывай подобру-поздорову!

И снова удары. Дверь затрещала. Над Городницей продолжали взлетать ракеты, и в комнате было относительно светло. Бандиты выбили одну доску. В дыру просунулась усатая голова с красными от похмелья глазами. Аня с размаху ткнула ножницами в наглое свирепое лицо. Бандит завизжал:

— Ослеп, ослеп! — раздались его причитания.

Удары посыпались с новым остервенением. Дверь зашаталась. Еще напор — и бандиты вломились в приемную. Передний подскочил к Ане и тут же отпрянул. Девушка полоснула по его лицу ножницами. Однако силы были неравные. Ударила автоматная очередь — и Аня Миронова упала.

— Бумаги ищите, бумаги! — кричал главарь шайки.

Но документов нигде не было. Куда их спрятала секретарь, так никто и не узнал. В милицию вбежал бандит:

— Тикаем, хлопцы! Советы в Городнице!

Бандиты подожгли помещение милиции и огородами отошли к лесу. Всю ночь длился бой. Когда затихли последние выстрелы, мы бросились на поиски Мироновой и Макарчука (дежурного Евдокимова нашли тяжело раненным на огороде). И только к вечеру, разобрав головешки сгоревшего дома, обнаружили трупы обоих героев. На плечах Ани сохранились лоскутья шерстяного полушалка, который дала девушке тетя Паша.

Сразу после завтрака Алексей Сергеевич Чередниченко вышел за ворота и сел на лавочку. Из калитки выглянула жена, недоуменно спросила:

— Ты что же это, отец, только встал, а уже отдыхать собрался?

— Сына жду.

— Сына? — подобрела жена. — Но ведь поезд приходит в Киев около двух часов дня. А значит, дома Сережа будет не раньше трех. А сейчас только восемь…

— Ничего, я посижу, подумаю, — ответил Алексей Сергеевич.

— Ну ладно, думай, — махнула рукой жена. Пора было начинать готовить праздничный стол.

«Сынок приедет…» — шепнул Алексей Сергеевич. Сколько же они не виделись? Без малого шесть лет. Перед самой войной Сережа закончил военно-авиационное училище. Воевал сначала на Центральном фронте, потом под Сталинградом. Когда Ставище освободили от оккупантов, домой от Сережи пришло несколько писем-треугольников. Писал, что награжден орденом Красной Звезды, что чувствует себя хорошо, спрашивал, как они, его родители, прожили эти годы под проклятым фашистом… Что мог сообщить сыну о тяжелой жизни? Разве только то, что одну лебеду с огорода ели, что гоняли немцы и на рубку леса, и на строительство дорог. А если кто начинал возражать, сразу к виселице тащили, что высилась на базарной площади. Теперь-то все позади. Прогнали врага. Опять колхоз возродился. В эту осень собрали с полей добрый урожай. В хлеву и корова стоит, и кабанчик есть.

Мимо прошел сосед Егор Крошко, поинтересовался:

— Сына ждешь?

— Сына. С семьей едет, с женой и внуком Алешкой.

Вес село знало о радости Чередниченко. А что тут за секрет? Сын честно защищал Родину от врага, офицер, старший лейтенант, служит на Севере. Алексей Сергеевич расправил усы, крикнул в отворенную калитку:

— Мать, а, мать, может, воды из колодца достать?

— Сиди! Достала уже, — послышался издалека голос жены.

«А что же я-то? — вдруг всполошился Чередниченко. — Как встречу внука?» И Алексей Сергеевич торопливо прошел в сад, принялся мастерить качели.

Дорогие гости приехали, как и предполагали старики, к трем часам дня. Дед аж прослезился, взяв на руки трехлетнего внучонка Алешку. Приезд отметили, как водится, пригласили соседей, близких и друзей.

— Пойдешь в свою комнату, Сережа? Или в большой вам с женой постелить? — спросила мать сына, видя, что молодые устали с дороги и хотят отдохнуть.

— В свою, мама. Она мне часто снится. Будто лежу я на своей кровати и смотрю в открытое окно на звезды. А вы с отцом за стенкой ходите…