Приключение в прямом эфире - страница 16

Тем временем мальчишки пришли в себя. Им стало стыдно за то, что они звали на помощь — и кого, девчонку! — и теперь они с напускным спокойствием смотрели вслед удаляющемуся насекомому.

— Муравей, говоришь? — сказал Лешка. — Ну да, похоже. В общем, совершенно обыкновенный экземпляр.

— Немного крупноват, — съязвил Вася.

— Для кого как, — парировал Леша. — Для нормальных людей в самый раз.

— А мы — ненормальные?

— Ну, один из нас точно. Тот, кто жмет на кнопку, ни с кем не посоветовавшись, и роняет пульт. И загоняет нас всех в ловушку.

— Ладно, хватит уже меня критиковать. Лучше скажи, что происходит.

— А то и происходит! Мы попали в фильм про то, как один сумасшедший уменьшил своих детей. И теперь мы вместе с ними будем жить на газоне, боясь, что нас склюет воробей или раздавит такса.

— Не будем мы тут жить, успокойся! Сейчас найдем пульт, и все дела!

— Ну давай, ищи!

Настя не выдержала:

— Ну хватит ссориться! Надо что-то делать, а то и правда останемся тут на веки вечные.

Поиски пропавшего пульта оказались настоящим приключением. Поначалу бродить между пучков травы было легко и приятно, но вскоре начался дождь, и земля стала скользкой, появились лужицы, потом — небольшие озера и болотца. Наконец, ребята всерьез испугались: в такой грязи и утонуть недолго! Вокруг бурлили потоки мутной жижи, соскользнешь в такой — и все.

— А хуже всего, — грустно сказал Лешка, выжимая свою насквозь промокшую майку, — что теперь мы точно ничего не найдем. Все под водой…

Вася приуныл. Он чувствовал себя виноватым — ведь это он выронил проклятый пульт! И куда он провалился?

— Давайте посмотрим за забором, — предложила Настя.

Леша с сомнением оглядел серую стену, уходящую куда-то высоко-высоко — выше травы. Через такую не переберешься. Разве что обойти.

— Пойдем, посмотрим, нет ли тут дырки какой-нибудь. Что это вообще такое? Бордюр?

— Да нет, не похоже. — Вася пощупал стену рукой. Это не бетон и не камень. Похоже на пластик. Странно.

Ребята пошли вдоль стены. Там, где встречались лужи, приходилось обходить — поэтому путь занял довольно много времени. Никаких ворот, дыр или лазов не было видно — стена была везде сплошная. Но вот она закончилась — вернее, они дошли до угла. С этой стороны стена была короткая, и опять угол — они повернули и снова зашагали, теперь забор был по левую руку. Что же это может быть, такое длинное и узкое. Может, это вообще не загородка, а просто какой-то очень большой предмет… серого цвета, из пластика.

— Товарищи, — потрясенно проговорила Настя. — Я поняла! Это же наш пульт!

Мальчишки раскрыли рты в изумлении. А ведь и правда, похоже! Вот та линия посередине — это же место соединения двух половинок пульта! Выходит, они уменьшились — а пульт остался таким, как был. Наверное, это от его падения был такой страшный грохот.

— Надо лезть наверх! — заявил Вася. — Леха, вставай сюда, я залезу тебе на плечи.

На этот раз Васина решительность была в самый раз: никому не хотелось терять время. Лешка уперся руками в пульт и подставил брату спину. Тот, как обезьянка, вскарабкался на него.

— Не достаю! Все равно высоко! Настя, лезь сюда!

Настя в ужасе посмотрела наверх. Она не боялась муравьев, мышей и даже контрольных по русскому. А чего она боялась, так это высоты. Когда бабушка посылала на балкон полить цветы, она привязывалась маминым поясом к батарее. Однажды бабушка ее застала за этим занятием — пришлось наврать, что она играет в принцессу, и ее привязали к дереву разбойники.

— Ну! Давай скорей! — торопил Лешка. — Думаешь, легко так стоять?

Настя выдохнула и попыталась запрыгнуть на Лешку — но тут же поняла, что ничего не получится: и как они в цирке это делают?

— Не могу! Не за что уцепиться!

— Тьфу ты! — разозлился Вася и спрыгнул вниз. — Передохни, Лешк, сейчас попробуем по-другому.

— Может, я стану вниз, а вы по мне заберетесь? — попросила Настя. — Я сильная!

Ей казалось: лучше пусть на нее встанет десять человек, только бы не лезть наверх.

— Не болтай глупостей, — приказал Вася. — Лешка тебя раздавит, в нем восемьдесят килограммов.

— Шестьдесят, а не восемьдесят! — запротестовал Лешка.