Приключения 1968 - страница 37

— Слушаюсь!

— Что-то у нас в последнее время становится много неразрешенных загадок. Что с этой девицей Галкиной, вы нашли ее?

— Адресок установили, Александр Игнатьевич. Переехала на другую квартиру: кто-то, видимо, спугнул ее. Живет около Сенного базара. Никуда почти не выходит, шмыгнет на базар — и обратно.

— Хорошо, пока наблюдайте. Если будет установлена связь с Чрезвычайкой, ликвидировать немедленно.

— Наблюдаем-с!

— Так. Теперь с вашим списком. В штабе ему придают самое серьезное значение. В день высадки десанта ваши боевики в городе должны будут в кратчайший срок уничтожить всех, кто там поименован. Учтите, что большевики часто меняют руководителей. А список ваш должен быть безошибочным.

— Уж за этим-то я смотрю, Александр Игнатьевич, мои ребятушки никого не пропустят.

Беленков улыбнулся и залпом допил остатки чая из стакана.

— Ну, мне пора. Жду от вас информации через связных, личные встречи приятны, но конспирация, конспирация! Ведь то, что наш штаб боеспособен и действует, организуя казачью силу, — это в основном наша с вами заслуга, любезнейший. Господа армейские офицеры ни черта в этом не смыслят, им бы все напролом, хотя…

Беленков не успел договорить, как в бесшумно раскрывшуюся дверь не вошла, а скорее вкатилась полненькая, круглая старушка, несмотря на май, укутанная в вязаный шерстяной платок. Она, не обращая внимания на гостя, нагнулась к уху Новохатко и что-то прошептала.

— Прошу прощенья, Александр Игнатьевич, срочный визит оттуда, от Сенного базара, — и Новохатко, не дожидаясь ответа, вышел.

Беленков, скрывая раздражение, встал и прошелся по чистым, выскобленным половицам. Все-таки тяжкое наступило время. Ему, полковнику генерального штаба, кадровому разведчику, приходится иметь дело с каким-то Новохатко из охранного отделения. В способностях к сыску ему, конечно, отказать трудно, но ограниченность, боже мой! «Пришить» — это они могут, но чтобы анализировать…

Размышления полковника прервал хозяин, с вытаращенными глазами влетевший в комнату.

— Ваше высокоблагородие, Филатов вчера явился на новую квартиру Галкиной. И еще один там! Судя по описаниям, тот, который украл его у чекистов. Прикажете накрыть всех разом?

На старом гербе Области Войска Донского был, между прочим, изображен казак, сидящий верхом на винной бочке. Хорунжий Говорухин, несмотря на свое офицерское достоинство, вполне мог бы послужить натурой для того изображения, потому что пил он уже третью неделю. Пил с того самого дня, когда узнал, что в камышах под Елизаветинской снова объявился полковник Назаров.

— Выплыл-таки трехжильный черт! — пробормотал хорунжий, услышав эту весть.

И снова вспомнилась ему августовская ночь, когда плыли они вдвоем с полковником через быструю реку Маныч.

Было это с год назад. Бесславно закончился десант, брошенный по приказу Врангеля из Крыма под Таганрог. Командовал десантом полковник Назаров. Вел он с собой полторы тысячи казаков. Большей частью были это люди, возвратившиеся недавно из германского плена. Им бы хоть к черту в зубы, только попасть на Дон.

После молебна они и отправились.

Встретили их донцы, точно, горячо. Половина десанта здесь же и легла на пустынном азовском берегу. Вторую половину удалось Назарову увести на север в обход Ростова на Дон.

С месяц шли они по правому берегу Дона. Творили расправу с Советами, с мелкими отрядами красных. И вроде стало и вправду расти их войско за счет недовольных Советской властью. Но у станицы Константиновской красные, будто опомнившись, бросили на них с двух сторон регулярные части.

Двое суток шел бой, и хорунжий до сих пор не может понять, как тогда удалось ему уйти. С десятью казаками он и полковник Назаров решили править на Кубань, к Улагаю. Да по дороге казаки разошлись, не захотели опять идти в чужие места, а у самого Маныча возле небольшого хутора настиг их какой-то отряд. Погнались. Коней постреляли, а полковника ранило в плечо. Все же ушли, до вечера отлежались в перелеске, а ночью поплыли через Маныч. Хорунжий взял себе полковничье оружие. До середины уже доплыли, как стал полковник тонуть.