Приключения 1968 - страница 44

— Я не имею права пока сообщать вам подробности, — сказал есаул. — Ну, словом, есть организация, которая ставит перед собой цели, созвучные вашим убеждениям. Поверьте, подробнее пока не могу…

— А с чего вы взяли, уважаемый Иван Егорович, что я собираюсь выполнять задания какой-то организации? То, что я помог вам, не дает вам права… Я сделал это из чувства товарищества.

— Но ваши убеждения…

— Мои убеждения — это мое личное дело. Я не хотел бы, чтобы их касались…

Наступила пауза. Филатов, явно не ожидавший такого оборота разговора, не знал, что сказать.

— Видите ли, — заговорил Борис, — я теперь привык во всем полагаться на самого себя. Иначе в наше жестокое время нельзя. Вам я верю… Но… Ведь здесь замешаны третьи лица. Согласитесь, я не могу лезть в компанию неизвестно к кому.

Филатов встал. Лицо его было торжественно.

— Даю вам честное слово русского офицера и дворянина, что речь идет о вашем участии в организации, призванной спасти нашу родину. Во главе ее стоит известный генерал, — есаул замолчал на минуту, — князь, имя которого вы, без сомнения, знаете… Борис Александрович, ради вас я нарушил клятву.

Борис сосредоточенно рассматривал половицу.

— У меня на этот счет свое мнение, — сказал Борис, — без помощи извне в настоящее время власть большевиков не может быть свергнута.

— У нас есть связь с бароном Врангелем в Софии, — ответил есаул. — Я клятвопреступник, но если я хоть бы на секунду верил вам меньше, чем себе…

Бахарев поднял глаза.

— Барон Врангель? Вы считаете его фигурой?

— Но за ним иностранцы.

— Ну, вот это другое дело. — Борис встал и сделал несколько шагов по комнате. — Да, конечно, я понимаю, что мои единоличные действия тщетны. Ну вот, я помог вам, может быть, мне удастся спасти Жоржа Попова, но Россия, Россия…

Филатов подошел к нему.

— У вас нет другого пути, поймите. Кроме того, я уже столько открыл вам, что…

— Пугаете? — Бахарев резко обернулся.

— Я знаю, что вы не из робкого десятка.

— Ну, хорошо, а в чем заключается задание?

Филатов облегченно вздохнул.

— Я уверен, что вы будете полезным человеком в нашей организации. Завтра нам нужно будет выехать в станицу Гниловскую для установления связи с отрядом хорунжего Говорухина. Лошадей нам обеспечат. Так вы согласны?

— А если там вас опять кто-нибудь узнает? — спросил Борис.

— Ну, это не Кубань, — криво усмехнулся есаул, — там у Говорухина полторы тысячи сабель… Итак?

— Ладно, — вздохнул Бахарев.

Довольный исходом своей миссии, Филатов вскоре ушел, а Борис принялся за письмо. Уже совсем поздно вечером Вера появилась около палатки Кости на базаре, а ночью у Николаева состоялось экстренное совещание.

— Князь? — задумчиво сказал Федор Михайлович. — А ведь я примерно что-то слышал.

Совещание затянулось надолго, шли горячие споры о том, что предпринять дальше, и только под конец Зявкин вспомнил:

— Семен Михайлович Буденный, вот кто говорил мне про князя! Он даже фамилию называл. Князь Ухтомский!

Из всех опасностей, как считал Борис, самая неприятная та, которую заранее ожидаешь. Кажется, чего бы лучше, обстоятельства дают тебе возможность взвесить все «за» и «против»… Но если при этом взвешивании оказывается, что почти все «против» и почти ничего «за», а вместе с тем назад пути нет, вот тут ждать становится трудно.

Однако и к этому человек может себя приучить.

Борис прекрасно понимал, что филатовское начальство неспроста поручает им поездку в станицу. В этом, без сомнения, кроется какая-то опасность. Там, под прикрытием банды, офицеры белогвардейского подполья — хозяева.

Глядя в темный переплет окна, Борис в эту ночь, накануне поездки, долго не мог уснуть.

Филатов и Бахарев приехали в станицу Гниловскую на парной пролетке, которую добыл где-то сам есаул. Около станицы, на дороге, их остановила группа казаков. Они были на конях и при оружии. Потребовали документы. Есаул охотно предъявил их и назвал пароль «Тридцать девять». «Тридцать четыре», — последовал ответ.

Старший разъезда, бородатый казак, мельком просмотрев бумаги, скомандовал:

— Выходьте, господа, из пролетки, дальше пешком дойдете.