Приключения 1968 - страница 66

К полудню в воскресенье, к сроку, указанному в ультиматуме, страсти особенно накалились. Уже тяжело избили кого-то, грозились винтовками, с минуты на минуту могла вспыхнуть общая междоусобица, когда на станичную площадь влетели два молодых казачка, скакавших верхом без седел, охлюпкой.

— Едут! Едут! — кричали они истошными голосами, покрывая шум.

И разом стих людской водоворот, глядя, как с гряды холмов по вьющейся пересохшей дороге течет вниз клуб пыли, а впереди него бежит небольшой открытый автомобиль. Он быстро влетел на площадь и остановился у самого края толпы, пофыркивая разгоряченным мотором и чадя непривычным запахом горелого бензина. Щелкнули дверцы. Два человека шли прямо на толпу. Люди ахнули, загудели и снова замолкли.

Впереди в полной форме при всех своих орденах шел, придерживая рукой золотую шашку с алым орденским бантом, командарм Семен Буденный, за ним в кожаной куртке и фуражке со звездой шагал второй, в котором многие из толпы узнали председателя Дончека Федора Зявкина.

Молча расступалась перед ними толпа. Приехавшие шли по узкому человеческому коридору. Потом, словно убедившись в реальности происходящего, люди снова заговорили:

— Послухаем!

— Гутарить будут!

— Эх! Орел, Семен Михалыч!

— Што ему! За бугром небось корпус стоит!

— А энтот из Чека!

— Комиссар!

Буденный и Зявкин поднялись на трибуну. Очередной оратор, не закончив своей речи, спрыгнул вниз в толпу. Командарм обвел взглядом лица.

— Здорово, станичники! — Голос его, привычный к командам, звучал зычно. — Слышно меня?

— Давай крой, слышно! — ответила толпа.

— Тут кто-то про корпус сказал, — Буденный поискал глазами в толпе, — ты, что ли? Нет с нами корпуса и никого нет. Вон ваши пятеро скачут, приотстали.

На дороге показались возвращавшиеся из Ростова делегаты.

— Мутят вам головы, станичники. Мы уж отвоевались, буржуев за море выкинули, а с вами, хлеборобами, чего нам воевать? Верно говорю: мутят вас, пора уж хлеб убирать, а вы воевать собрались?

Полковника Назарова ждете? Нету никакого Назарова в природе. Вот товарищ Зявкин не даст соврать. Подбил вас на это дело бывший городовой из Царицына. Он полковника вашего убил в прошлом году на Маныче и документы его взял…

Толпа зашумела. Справа от трибуны закипела какая-то свалка, кинули на землю человека, сомкнулась над ним толпа и расступилась. Осталось лежать распростертое тело.

— Прапорщика Ремизова кончили, — крикнул кто-то, — стрелять хотел!

— Вот пес!..

— Генерал Ухтомский сам подписал приказ, — продолжал Буденный. — Он человек военный, понял: ничего не выйдет. Конная Армия в Ростове, а против нее кто устоит? Есть тут конармейцы?

— Есть! — ответил с площади недружный хор голосов.

— Вот пусть ваш делегат скажет!

На трибуну поднялся пожилой казак.

— Верно Буденный говорит, станичники, нету никакого полковника, а есть городовой. Я ему в рожу плюнул.

А генерала Ухтомского мы сами видели. «Складайте, — говорит, — казаки, оружие во избежание дальнейшего кровопролития».

Казак надел фуражку и, махнув рукой, сошел с трибуны.

— Слушай меня, — голос Буденного гремел, как перед атакой. — Бросай оружие здесь! — Он указал на небольшое пространство перед трибуной. — Расходись по домам.

В тишине звякнула первая винтовка об утрамбованную землю, за ней вторая, и разом зашумела площадь. Летели на землю карабины, наганы, гранаты, пулеметные ленты, подсумки с патронами. В разных местах площади обезоруживали сопротивлявшихся офицеров.

Буденный и Зявкин вошли в самую гущу толпы.

— Ну, что, станичники, — сказал, улыбаясь, командарм, — мы ведь в гости к вам приехали. Забыли вы в своих камышах, как на Дону гостей встречают?

И впервые за все два дня дружным хохотом, от которого сходит с сердца тяжесть, ответила толпа этой немудреной шутке.