Приключения англичанина - страница 30
Появился этакий заспанный, этакий детина, этакий Иван.
«И чего не спится? – ворчал. – Уж заполночь. И ты, дед, – обратился он вдруг к сэру Ричарду, – спал бы. Поди, замерз, в луже-то лежа? А чего искал промеж ног, пиявицу, да? Умора. Мы с Жаком идем, а ты в луже. Перебрал, что ли? Насилу заволокли в замок.»
Мадлен отвела его в сторону, вручила деньги и кувшин.
«Ладно, счас принесу, – пообещал Иван. – Одна нога здесь, другая там.»
Уже на выходе обернулся к сэру Ричарду:
«Не стремайся, дед, похмелишься.»
Сызнова уселись за табурет.
«Гаваудан, ну исполните же что-нибудь, покуда суд да дело», - обратился к трубадуру Болдуин.
«Ну что же, – сказал трубадур, – попробуем», и запел.
Сэр Ричард еще не опомнился от возмущения, произведенного в нем распущенным простолюдином, покуда возмущался мысленно, пропустил начало, а когда прислушался, услышал следующее:
«... и помнил девушку по имени Татьяна, волосы как мед, глаза как лед,
и просыпался в государстве с башней Вавилонской, с местом лобным,
где всего круглей земля (да и алей), с гробницами гранеными и атомной царь-пушкой, –
клоп, как черепашка, удирал по зимней простыне, будильник разорялся:
«дзынь-дзынь-
дзынь» – о муки дзен-буддизма!
просыпался, значит,
в понедельник утром, в середине
семидесятых.
И озарялся, что опять, опять опаздывает!
Нет, если натощак, то – успевает.
В гортранспорте, с ахиллами и гекторами в давке,
вчерашним виноградом дышащими друг на друга, общую судьбу с
пролетарьятом
не сразу осознал.
И в цех входил, дичась...
Но и пролетарьят в свои ряды не сразу принял,
мужи с фамилиями птичьими, звериными, оканчивающимися на -ов, -ев,
или -енко.
Вотще во вретище стоял покорно за станком токарным!
Семь лет, и еще семь, – и еще семь!
потребовалось, чтобы научился стаканы опоражнивать на равных.
И заслужил доверие.
В метелице металла по макушку,
Нарцисс, в зеркальные болванки нагляделся!
В уме центростремительно творил – ни дня без строчки –
а на людях записывать стеснялся. Заучивал, чтоб дома записать.
И помнил девушку по имени Наталья, волосы из каменного угля, а глаза...
В гортранспорте, как в невесомости – о грозди алканавтов! – возвращался с
производства.
Яичницу сжирал как в страшном сне – в течение секунд.
«Немного подремлю», – и на диване дремал в сторону смерти...
Нет, вскрикивал и вскакивал! Садился за бумагу.
Чернилами поил большие сивые поэмы. Понукал их: «Н-но, заветные!.. А
ну пошли в
далекое от масс, но тоже, тоже семантическое поле!»
Так-то удовлетворившись,
шел в детский сад при жирном, как свинья, журнале, –
там раз в неделю мэтр устраивал смотр монстров. Мэтры ведь и монстры,
в двух словах, –
история словесности советской
середины семидесятых..
Любимый я,
а помнишь, как на семинаре молодых приматов, проводимом в храме муз,
с трибуны в кои веки декламировал
свои творения?
Потом в кабак спустился, и манили мэтры палками похвал: «Способная
горилла, но –
горилла!»
На четырех ногах был в хлам, и хам, и полз, рожденный поздно,
и с мэтрами, и с монстрами обменивался комплиментами, как в комнате
кривых зеркал...
Все разногласия с тоталитарным строем
исчерпывались тем, что не печатают твои творения? Не стыдно ли?
Не стыдно.
Вил вервие шагов обратно к дому,
предтеча, крестики мороза на ресницах,
на ложе сна ложился, и жена дышала в спину. Или - нет,
брала весло жена, гребли, и клоп, как виноградина гнилая,
на простыне подпрыгивал.
И помнил девушку по имени... и вдруг
о смысле своего существования задумывался. Не умел осмыслить
свое существование! Неужто ради чепухи чернил
посмертных
и существую?
О, вскрикивал и вскакивал! И сызнова садился за бумагу –
зачем?
Так продолжалась, продолжалась, продолжалась
жизнь некоего одного из многих...»
Ох, что-то ничего не понял сэр Ричард, выслушав вирши сии. Зарапортовался трубадур, двух мнений иметь не можно. Ничего не понял и вопросил саркастически:
«Ну и кого же из присутствующих очаровали вирши сии?»
«Мне очень пришлись по душе, – признался Болдуин. – Трудно остаться равнодушну к трагическому мировосприятию нашей европейской молодежи. Вдумайтесь в череду тропов, не часто уклюжих, но всегда пережитых личностно!.»