Приключения англичанина - страница 41
« ……..!» – вдруг сказала, глядя, кажется, ласково. Но тотчас и смятение отразилось во взоре, ибо возвратились мужи. Сэр Эдгар вскочил на ноги. Юный муж прошел мимо, словно не заметил. Приступив к девице, размахнулся разудало. Оная же пригнулась и боднула оскорбителя в живот. Тот попятился и сел на землю. Выкрикивал одно и то же иноязычное слово:
« …….. ! ………! ………!»
Меж тем престарелый бережно положил вязанку подле костра и с простертыми объятиями двинулся к сэру Эдгару. Лукавый! Не признавался ли давеча, что убийца и клятвопреступник? Нет, подале от сих сумнительных знакомств!
Поворотился спиною к лицедеям и припустил прочь. Поскользнулся на грибе, удержался на ногах. Бежал, ничего перед собою не видя. Чудом наткнулся на заждавшегося, заиндевелого коня своего. Прыгнул поперек. Конь, такой же пугливый, как хозяин, понес на предельной скорости.
Жена снова улучила момент (я принимал ванну) и заглянула в рукопись. Впрочем, я погорячился, когда написал: «улучила момент», – просто розетка телефонная установлена в моей комнате, и аппарат на письменном столе, и рукопись всегда раскрыта. Жене понадобилось позвонить, набрала номер и, ожидая, когда на том конце снимут трубку, – гудок, гудок, гудок, странно, подруга собиралась быть дома, – пробежала глазами несколько абзацев.
«Почему-то мне кажется, что в твоих писаниях масса ошибок, неточностей», – заявила, застигнутая за чтением.
Согласен, неточностей хватает, но в этом не один я виноват. Я-то без конца перечитываю переведенное, листаю словари и справочники, звоню ученым приятелям, благо телефон под рукой. Таким образом довольно много ошибок я уже устранил, что, конечно, не означает, будто их совсем не осталось.
Но ведь я, в сущности, лишь переписчик, вот о чем не забудем. Автор текстов – отец, и где он использовал подлинные исторические источники, а где присочинил, какими соображениями вдохновлялся, позволяя себе заведомые огрехи, почему зацикливался на одних проблемах и оставлял без внимания другие, разбираться не мне. Вернее, я так решил: переведу текст от начала до конца, а уж потом, если время останется, займусь комментариями.
Но задела меня жена за живое, задела. Итак, о неточностях и даже несообразностях, допущенных отцом, которые я и сам, конечно, вижу.
Машенька, напоминаю: тетради эти заполнялись в состоянии умственного расстройства. Но даже если и в здравом уме пребывая, позволял себе отец некоторые вольности, – ну и что? Великое дело! Вон Шекспир поместил в Богемии гавань, а в египетской пирамиде прорубил окно. Древние авторы тоже описывали дальние страны, как правило, с чужих и недостоверных слов.
Предвижу твое, Маша, возражение: автор новелл все-таки в двадцатом веке живет, мог бы и полистать справочники. В смысле: да живописуй ты какой угодно Авалон, помещай его хоть на Луне, но Нортумберленд реально существующий опиши, будь любезен, точно. Уж если взялся.
Хочется мне процитировать в оправдание: «Another England there I saw...», но, увы, английский ты знаешь еще хуже, чем я, поэтому предлагаю версию попроще: за годы изгнания и по причине умственного расстройства забыл отец климатические и прочие особенности Нортумберленда.
Теперь продолжу повествование о себе. На чем я остановился? Сейчас посмотрю. Ага, нашел: «...развлекались танцами-шманцами и шурами-мурами». Ну да, бывало и такое.
А иногда я садился в трамвай, доезжал до кольца и, прошлепав по краю Лахтинского болота в сторону золотого (от мазута) устья Большой Невки, оказывался на территории лодочной станции, где помогал Тобиасу Папоротникову ремонтировать доставшуюся ему даром яхту, владелец коей убыл когда-то в загранкомандировку и пропал без вести.
Сторож лодочной станции высказывал предположение, что владельца похитили сотрудники западных спецслужб. Как бы то ни было, яхта осталась без хозяина, и вот однажды атлантический по происхождению ветер сорвал с палубы брезент, и с тех пор судно постоянно подвергалось воздействию атмосферных осадков: захлебывалось ливнями (климат наш своеобычен), поневоле принимало в кокпит тонны мокрого снега, деревянные ребра остова набухали влагой как губка, а летом высыхали до мертвенной белизны и в результате где прогнулись, где выгнулись, обшивка же прогнила до дыр и напоминала решето. Вокруг бесхозного судна разрослись кустарники, вымахали выше колена и травы, в особенности могильная и богородская, всяческие виды осоки, а со стороны Лахтинского болота миллионом синих глаз надвигались незабудки, – однако прелестная их внешность не сулила судну ничего хорошего, появление незабудок предвещало натиск растительности откровенно болотной, – возле кормы уже и шушукались пушица и сушеница.