Приключения англичанина - страница 48
Ведь обернулась же.
Возвращался я от Федосея пошатываясь, держась за ушибленный бок. Дома сразу кинулся в кухню сочинять стихи!
Мы с мамой жили тогда в одной комнате, и если я загуливался допоздна, сочинять приходилось в кухне.
И вот положил на кухонный стол лист бумаги... И впервые ничего у меня не получилось. Вроде и мысли в голове теснились, и чудный такой звон из ниоткуда слышался... «глаза как лед и волосы как мед» написалось.
Но ведь я еще ни разу в жизни не сочинял любовную лирику, было мне как-то непривычно живописать Лидку эту Бернат, и уж вовсе не умел я представить себя декламирующим этакое на торжествах в актовом зале или даже в комнатушке Савушкиных. «Глаза как лед и волосы как мед»! Вдруг захотелось мне выразиться так, чтобы никто из ближних не догадался, о ком конкретно чернеет речь, вернее, пускай вот именно лишь догадываются, даже обязательно пусть догадаются, но утверждать наверное не посмеют за неимением доказательств – ну да, я испытывал потребность в сочувствии и одновременно стеснялся причину потребности таковой сделать достоянием гласности!
И просидел несколько ночных часов с пылающими и впустую звенящими ушами, вырисовывал вензеля сирени, чугунные пики садовой ограды, но дальше первой строчки так и не продвинулся. Скомкал испещренный, испорченный лист!
Прокрался в комнату, где мама уже спала, лег. Было мне так тоскливо! Как будто произошло нечто непоправимое, что вскоре вскроется и в будущности аукнется, причем в будущности отнюдь не лестной, а беспощадной... Тяжко я вздыхал, ворочался, поднимал голову над подушкой, и прозрачная мгла струилась за окном.
Вслед за новеллой о сэре Эдгаре публикую драматическое произведение из времен елизаветинских, примечательное, может быть, единственно тем, что отец создал его сразу на русском.
Это именно публикация, а не перевод, я всего лишь исправил допущенные автором грамматические ошибки и расставил пропущенные им же знаки препинания.
Итак, «Геро и Леандр», с эпиграфом из одноименной поэмы: «On Hellespont guiltie of True-lovers blood...»
Комната в гостинице. На окнах красные деревянные решетки. Стол, на столе пустая бутылка, блюдо с финиками. В кровати Роджер и девка.
Роджер
В течение изжитых мною лет
мне грезилось во сне и наяву,
что я, как древле греческий атлет,
переплываю мрачную Неву,
а справа, слева, спереди и вслед,
как в черном, гадами кишащем рву,
холодный хохот философских флейт:
«Не тщись, не удержаться на плаву!»
О, ужас! В устье, как иголка в стог,
проваливаюсь! Чаек вещий визг!
Как многие, желал, как все, не смог
с того - с другого! - берега смотреть
сквозь радугу уже соленых брызг
на реку Жизнь, впадающую в смерть.
Девка
Хотя бы с похмела угомонился.
Роджер
Прости, простейшая, я думал вслух.
Девка
Я мню, ты мнил плоть усладити мною
с утра пораньше. Знай же, похотник,
что я еще не выспалась нимало.
Роджер
О мнительная Дженни, смело спи.
Будить не стану.
(задумчиво)
Да и не умею...
Девка
Что мелешь, невдомек. Одно отвечу:
вчерась мурлыкал, прижимался к боку
искательно... Чичас иное слышу.
Издевку слышу с ноткой превосходства.
Или ты лег со мной из доброхотства?
(Роджер щекочет девку)
Послушай, я себя не помню с ночи.
Почто меня пытаешь, езуит?
Роджер
Ты, Дженни, поняла меня превратно,
я вовсе не хотел тебя обидеть.
Девка
Куды полез? Эй, не гляди, что я
в глухом углу Британьи родилася,
среди болот... я постою и лежа
за суверенность личности своей!
(оживляется)
А знаешь, как живут в краю болотном?
На островках мы держим скот. Бывало,
усядусь в лодку, поплыву доить
буренку, по пути грибы сбираю
иль ягоды, – все под рукой растет,
вылазить не приходится из лодки!
Вот хлебом небогаты, это верно,
его мы выпекаем из муки
гороховой, а рожь родится худо.
По осени, когда уж очень топко,
люд на ходулях ковыляет от
избы к избе по делу или в гости,
а в основном у очагов домашних
садится и сидит. Но лишь весна -
и вся деревня по субботам в сборе
на островке овальном с прочной почвой.
Сезон футбола! Мы же англичане!
Мой муж... Мой Джек, с которым так недолго
мы вместе прожили... всего-то зиму...