Приключения англичанина - страница 61

Слух о том, что «стражники» со дня на день войдут в Форсинар, произвел среди патриотов переполох. Засуматошились: «Кто, кто донес?» О тихом инженере, который летом останавливался в трактире (на одну ночь!), никому и в голову не пришло вспомнить, да и как тут вспомнишь, ежели на сходках своих всякий раз напивались в дребадан и заботились лишь о том, чтобы переорать друг друга. Наконец Леннокса осенило: «Это Барнет настучал! Больше некому!» Во главе гурьбы ворвался к Барнету, вопия: «А ну, говори, сколько тебе заплатили сассенахи?» Рэчел тут же попыталась вцепиться ему в бакенбарды, но Тимоти отстранил ее величавым жестом и молвил мрачно: «С нынешнего дня подавать им только выглодки и подонки». Патриоты, не умея решить, чего страшиться больше: правительственных войск, каковые, может, еще и не придут (вдруг это всего лишь слухи), или плохого питания, переминались с ноги на ногу. «А ну пошли вон, уроды!» – рявкнул Тимоти, и гурьба вывалилась из трактира, крича, что отомстит предателю.

И отомстили. Назавтра кто-то перебил хвост черному Джеку. Тимоти известие об этом (невозможно подобрать эпитет) преступлении застало в саду – белил стволы у яблонек, зима близилась. Услыхав о происшедшем, побагровел, стал хватать ртом воздух, уронил ведерко с белилами. Еще через миг растянулся на земле во весь свой немалый рост. Лежал в белой луже, красный как редиска, и не знал, что еще одно несчастие обрушилось на него: дочка Беата на рассвете сбежала из дому с офицером из гарнизона, – оказывается, давненько амурились они в отсутствие сэра Александра и втайне от родителей. Сей патриотический офицер, накануне грядущих репрессий, рассудил, что спокойнее будет ему на Континенте. Беатка, влюбленная, за ним последовала. А может, никакая и не влюбленная, просто не собиралась всю жизнь куковать на краю света. Как бы то ни было, больше о ней никто никогда не слышал.

Между тем сэр Александр въехал в необычно пустынный Форсинар. Успокоил себя: – Это после многолюдного Лондона мне так показалось!» Выскочил из кареты, вбежал в трактир. Коты и кошки разлетелись кто куда при его появлении. В питейном зале было пусто. Взошел на второй этаж, постучался в одну дверь, в другую – и что же, наконец, увидел? Тимоти на смертном одре – не могущего вследствие апоплексического удара пошевелить ни конечностями, ни языком. Рэчел, пришибленную горем, у изголовья мужа. Но это все пустяки, все это можно было пережить, а вот где Беата? Почему ея-то не видать? Ничего не вызнал у Рэчел, только и твердила: «Опоздал ты парень, опоздал».

Не зная, что и думать, вышел на улицу и повстречал отряд вооруженных бландербасами, ведомых пастором защищать подступы к городу. Леннокс обнял его и незамедлительно назначил главнокомандующим освободительных войск. Следовало не медля выработать план военных действий, посему зашли в пивную, где сэр Александр взял всем по кружке эля и стал выпытывать у Леннокса подробности происшедших событий. Леннокс рассказал ему о предательстве Барнета, бегстве сучки внучки – именно так он выразился, без околичностей – и предстоящем сражении с «черными стражниками». Историческая справедливость не может не восторжествовать, храбрился старик, шотландцы в шотландцев стрелять не станут, то есть «стражники» примут нашу сторону, и скоро, очень скоро на фонарных столбах будут развеваться английские лорды, синие, холодные, хе-хе-хе! Но тебе опасаться нечего, понятное дело, ты же наш, нортумберлендский…

Слушая безумного старика, сэр Александр внезапно осознал, что ему глубоко наплевать, кто победит в извечном споре, кичливый кельт иль верный англосакс, и единственное, что его волнует, это измена возлюбленной. Когда патриоты потребовали «ишшо элю», он встал из-за стола и направился к выходу. «Погоди, успеешь, – ласково сказал Леннокс, полагая, что главнокомандующему не терпится на позиции. – Надобно сначала исполнить хоровую героическую…» «Да пошли вы все…», – перебил его юноша. «Не понял, – изумился пастор. – Ты это чего?» «Да ничего! Просто достали меня клизмы ваши писклявые». Сии слова мгновенно разгневали патриотов: метнули в отступника несколько глиняных кружек. Тот упал, обливаясь опивками эля. Поднялся, стряхнул с камзола капли, повторил твердо: «Ну, точно – достали». И вышел.