Приключения Буратино в свете психоанализа - страница 2

Пришло время обратиться непосредственно к этому литературному артефакту. Наше переосмысление его феномена будет базироваться на рассмотрении знаковой атрибутики художественных черт главных героев книги, чтобы, исследуя их детерминанту в аспекте философско-психологической проблематики, разглядеть в них скрытый до сих пор предикат. С перечисления этих внешних штрихов мы и начнем наш анализ. Напомню вкратце картину произведения.

Старик Джузеппе, попытавшись выстругать из куска бревна некую полезную вещь, встречает трудности с доведением своей задумки до конца и передает полено своему приятелю Карло. Тот создает из полена деревянного длинноносого мальчика, которого хочет отдать учиться, дабы тот стал помощником Карло в его старости. Мальчик, попав в мир соблазнов, бросает учебу ради развлечений, попадает в истории, борется с врагами, обретает друзей, и в конце-концов, возвращается к своим "родителям", где и встречает хэппи-энд, который успевает заслужить последовательным воспитанием своей натуры. Частности и нюансы воплощения этой фабулы здесь не играют большого значения, ибо в аспекте той морали, которая, как многим кажется, выводится в конце книги, кот Базилио без потерь может быть заменен на кота Баюна, а лиса Алиса — на Бабу Ягу. Сам же Буратино оказывается совершенно инвариантен к замене на Иванушку-дурачка, как и Карабас Барабас — на Змея Горыныча.

А теперь я позволю себе задать вопрос — могла ли быть интересной кому бы то ни было подобная книга, если бы в изложении этого сюжета не участвовал мощнейший и очевидный элемент подтекста — иногда скрытый, а иногда откровенно до эпатажа выложенный на поверхность "ведущей" фабулы? Ведь никому не придет в голову, что "Приключения Буратино" обязаны своей популярности исключительно таланту писателя или той тривиальной морали, которая в сегодняшнем стереотипе отношения к книге считается безальтернативной. Наверняка в этом произведении есть еще какая-то мощная смысловая грань, настолько яркая, что один лишь отблеск ее существования придает книге столь громкое звучание и обеспечивает неувядаемую славу.

Это завуалированное содержание проглядывает в героях сказки только тогда, когда мы преодолеваем собственную зашоренность и начинаем открытыми глазами смотреть на книгу.

Здесь я позволю себе сделать небольшое методологическое отступление и напомнить читателю некоторые общеизвестные положения, на которые мне придется впоследствии опираться, а также изложить концепцию предстоящего экскурса.

В ракурсе психоанализа процесс развития личности раскладывается на несколько психологически определенных фаз, обычно достаточно устойчиво ассоциируемых с возрастом — настолько, что отклонения в ту или иную сторону называют патологиями. Каждая фаза определяются по организации либидо человека, его актуализации и сосредоточении на внешних и внутренних объектах. Соответственно, каждой фазе развития либидо соответствует своя эрогенная зона; классификация этих фаз, предпринятая еще в начале нашего века З. Фрейдом, выделила следующие пять этапов (в хронологическом порядке следования): орально-каннибалистический, анально-садистический, фаллический, латентный и генитальный.

Нет необходимости конспектировать здесь работы праотца психоанализа — желающие пополнить свои знания могут обратиться к его знаменитым работам: "Психология бессознательного", "Толкование сновидений", "Психоанализ, религия, культура". Мы же воспользуемся основными (проверенными временем) выводами, оперируя которыми в качестве инструментального средства, произведем кесарево сечение интересующему нас артефакту. И хотя ребенок давно просится на свет, называть переношенным его не рискнет никто, едва только наша операция подойдет к концу. Перечислим основные черты этих фаз.

Согласно психоаналитической дифференциации стадий развития, либидо начинает свое становление с орально-каннибалистической фазы. Соответствующая этой фазе эрогенная зона — слизистая оболочка полости рта. Сексуальная цель — сосание. Направленность либидо — аутоэротическая. Характерно проявления стремления к обладанию в инкорпорации, т.е. — поглощение предметов своего вожделения.