«Приключения, фантастика» 1994 № 04 - страница 4

Взгляд скользнул на бедро, где боль в данный момент была особенно сильной. Ларри показалось, что в том месте шевельнулась мышца и создалось впечатление, что в ноге проползло что‑то постороннее и живое. От этой мысли и от невыносимой боли подступила тошнота. Теперь Кристиан отчетливо чувствовал, что в мышце что‑то, или кто‑то шевелится…

— Скорее врача, — выдавил он, глядя на Аниту безумными глазами. Та быстро выскользнула из комнаты, а Ларри почувствовал, что теряет сознание…

Боб Стивенс до боли сжал руку Дженнис, когда они остановились у дверей дешевой гостиницы с сомнительной репутацией:

— Ты уверена, что нам стоит туда заходить? — взволнованно спросил он.

Его подруга равнодушно пожала плечами и еще более равнодушно ответила:

— Ты ждал от меня развлечений, не так ли, дорогой? Я же не могу тебе позволить ЭТО прямо на тротуаре! Мы поднимемся ко мне в номер, и ты, если захочешь, сможешь там остаться… А можешь и не оставаться… Стивенс испуганно посмотрел по сторонам:

— Ты же понимаешь, что если мои противники увидят меня здесь, пост министра мне не видать никогда… Даже у стен есть глаза и уши!

Дженнис презрительно посмотрела на клиента:

— В конце–концов ты знал на что идешь, когда хотел поразвлечься, так ведь? Да и потом, мы здесь стоим уже пять минут. Если кто‑то и захочет облить тебя грязью, повод для этого уже есть, — женщина вульгарно хохотнула.

Боб прикинул, что стоять возле этой гостиницы, все равно что в ней находиться, и решительно пошел к дверям…

— Давай ты первая…

Дженнис скривилась в усмешке и толкнула рукой застекленную дверь. Стивенс словно тень скользнул за ней в тесный неубранный холл гостиницы, внутри которого все нагоняло тоску. Портье даже не взглянул на вошедших, но Стивенс настолько втянул голову в плечи, пряча взгляд, что стал чем‑то похож на птицу марабу. Портье по–прежнему не проявлял никаких знаков внимания — а зря, мог бы немного поразвлечься зрелищем.

Лишь закрывшись в номере своей красотки Боб вздохнул свободно, почувствовав, правда, что рубашка прилипла к спине от выступившего пота.

Некоторое время он и Дженнис просто рассматривали друг друга, затем хозяйка номера принялась раздеваться.

Стивенс слегка опешил и, с трудом сглотнув слюну, спросил:

— Что же… так сразу?

— Конечно не сразу, сперва мы выпьем по рюмочке. Кроме того, сначала ты со мной рассчитаешься!

— Да, да… — засветился Боб и достал бумажник. Бросил его на ветхий журнальный столик, который едва не рухнул, — Отсчитай сама, а я… я пока схожу приму душ… Здесь есть ванная?

— Это там, — лениво махнула рукой Дженнис, — только поторопись, мальчик, я очень хочу спать…

Стивенс нахмурился: вот уже тридцать пять лет его никто не называл мальчиком. Последний раз это слово произнесла мать, поздравлявшая его с восемнадцатилетием.

Как только Боб скрылся в ванной, Дженнис взяла бумажник и выбрала себе три купюры на сумму известную лишь ей одной. Спрятала деньги в ящик стола, тоскливо посмотрела на бумажник и принялась раздеваться. Когда на ней ничего не осталось, она подошла к большому зеркалу и некоторое время любовалась своим телом. В какие‑то секунды ей стало жаль отдавать его в лапы этому обрюзгшему бизнесмену.

Подмигнув самой себе, Дженнис прыгнула в постель и натянула одеяло до самого подбородка. Прислушиваясь к шуму воды в ванной, она задумалась над своей жизнью.

Мучительный крик Стивенс услышал сразу, как только перекрыл воду. Он за две минуты оделся. Всё это время крики в спальне не прекращались. Дженнис он застал корчившуюся от боли на широкой кровати. Ее наполненные ужасом глаза умоляюще смотрели на него, но Стивенс и не думал ей чем‑то помогать, он даже не пытался выяснить, чем же вызван такой переполох. «Бежать!» — эта мысль овладела всем его нутром, и он рванулся к двери. Уже взявшись за ключ, подумал о портье и о тех жильцах, которые могли выглянуть на крик…

«Черт возьми! Почему она так орет? Окно!.. Слава богу первый этаж…» Подбежав к окну, Стивенс отдернул штору и в лицо ему ударил поток свежего воздуха.

В стекле был вырезан ровненький овал, как будто это было не стекло, а бумага. Паника охватила Стивенса, и он сжал штору до боли в суставах. Когда же он увидел, что прямо напротив окна стоит чья‑то черная машина, страх совершенно парализовал его, и он решил, что будет выбираться из этой паршивой гостиницы, даже если для этого ему придется кого‑то убить.