«Приключения, фантастика» 1994 № 04 - страница 45

— А вот теперь тебе конец, облезлая кошка, — прохрипела Верка и пошла на Дженнис. Молнии продолжали полосовать небо. В их свете Снегирева была похожа на ведьму: растрепанные волосы, вырванная прядь висела на плече, безумные глаза, в которых, казалось, отражались электрические небесные разряды, кровь из приоткрытого рта, грязное лицо, потерявшее всякую привлекательность- все это надвигалось на мисс Копленд. Она отступала все дальше и дальше, продираясь сквозь кусты. Затем…

Это произошло настолько внезапно, что Верка некоторое время еще продолжала идти вперед… Вспышка молнии осветила метнувшуюся из кустов черную тень. Новая вспышка — и вот уже тень оторвалась от земли и, как показалось, растворилась в темноте, но когда молния блеснула в третий раз, Снегирева увидела ее полет и горящие глаза. Этот ужасный момент еще долго потом не уходил из ее памяти, отпечатавшись как пятно несмываемых чернил: высокий, даже несколько грациозный прыжок собаки на спину мисс Копленд. Под тяжестью собаки Дженнис упала и черное пятно полностью ее накрыло. Вера не слышала крик, почти сразу послышался жуткий захлебывающийся хрип: горло блондинки было разорвано в считанные секунды.

Опомнившись, Снегирева бросилась в сторону, краем глаза успев заметить, как черная тень метнулась за ней. Молния освещала бесконечные заросли впереди, и никакой надежды на спасение!

Внезапно нога потеряла опору, будто земля раздвинулась именно под ней, и Верка полетела в пустоту. Высокий хвощ хлестнул ее по лицу. Падение длилось доли секунды, но Снегирева успела представить себе страшный удар, который, вопреки ее ожиданиям, оказался почти безболезненным. Очнувшись от секундного шока, девушка сжалась в комок и закричала: ей казалось, что страшная собака где‑то совсем рядом, может, даже обнюхивает ее, или открывает пасть, чтобы вцепиться в горло. Проходили секунды… минуты, а Вера все кричала и кричала, пока, наконец, не охрипла. Нападения не последовало. Снегирева решилась шевельнуться. Шорох подмятых ею растений вновь напугал ее. Окровавленное лицо исказилось, измененное до неузнаваемости гримасой страха.

Преодолев страх, испытывая боль во всем теле, Снегирева приподнялась на локтях, ожидая вспышки молнии с видом приговоренного к казни. Молния осветила густые заросли папоротника, окружавшие девушку плотной стеной со всех сторон.

Несколько успокоившись, Вера решила встать, но, подобная удару электрического тока, вспышка боли в вывихнутой ноге вернула ее в лежачее положение. В глазах помутнело… а может, это молнии перестали мелькать так часто?

Лежать в холодных сырых зарослях становилось невмоготу: девушка замерзла и дрожала всем телом, но зато мокрая трава служила своеобразным холодным компрессом для воспаленного опухающего сустава — это единственное, что хоть немного успокаивало. Снегирева предприняла новую попытку встать и на этот раз ей это удалось, Припадая на вывихнутую ногу, она сделала несколько шагов и уперлась в земляную стену, почти отвесную, но не настолько, чтобы убегая, например от носорога, на нее не взобраться.

«Обрыв с которого я сорвалась», — мелькнуло в голове девушки. Она пошла в противоположную сторону. Попала все в тот же тупик. Ей стало ясно, что она находится в яме, непонятно для чего вырытой когда‑то и теперь заросшей густым папоротником. Вот почему собака не бросилась следом. Какое везение! Вера едва не расплакалась от нахлынувших на нее чувств: она была в двух шагах от своей гибели, но фортуна улыбнулась ей. По сравнению с клыками одичавших псов, холод, сырость, пусть даже ночлег в этой яме, казались ей самым незначительным испытанием, которое вполне под силу перенести. Нужно только немного потерпеть и ее найдут… обязательно найдут. Теперь можно кричать, звать на помощь и даже стрелять… Стоп! Револьвер… Где он может быть? Потерялся при падении? Вполне возможно, что и раньше… Болезненное ощущение отдачи уже позабылось, и Верка запросто выстрелила бы снова, было бы из чего.

Нога заныла. Снегирева с облегчением уселась на сырую подстилку из примятых растений.

Постепенно гроза ушла куда‑то в сторону океана, а спустя полчаса на небе не осталось ни одного темного пятнышка, и бледная луна равнодушно уставилась на остров, ставший местом страшной трагедии. Все вокруг стало грязно–белого цвета. Кроме страха Снегирева почувствовала невыносимую тоску, которую незамедлительно выразила слезами.