«Приключения, фантастика» 1994 № 04 - страница 7

— Мне бы твое спокойствие, — покачал головой бармен и посмотрел в угол.

— Не смотри на них, — едва шевельнув губами, процедил Штопор, опрокинул в рот спиртное. — Спрашивали меня?

— Угу Стуканул видать кто‑то.

Лицо Штопора стало сосредоточенным.

— Что они?

Вытирая стакан, бармен мельком взглянул в угол:

— Делают вид, что тебя для них не существует. Мельский ухмыльнулся и приготовил очередной стаканчик:

— Ну вот, пусть так и дышат, — сказав это, он не спеша направился к выходу.

Двое в штатском с углового столика засуетились и также направились к выходу. Бармен старался не смотреть им в глаза.

Прежде чем оседлать мотоцикл, Мельский подошел к белым «Жигулям», стоявшим у входа, взглянул на номер и ухмыльнулся. «Телега» была ему знакома, сколько раз сидела на хвосте… «Пора бы ей сменить лапти», — подумал Штопор, и в руке у него появился кнопочный нож. Медленно, как‑то методично, он порезал все четыре колеса «Жигулей», затем уселся на украденную «яву».

Преследователи появились в дверях почти вовремя — Штопор отпустил сцепление и, развернувшись на месте, помчался прочь, представляя себе их лица. Выехав за город, он направился к маленькому поселку, расположенному в десяти километрах.

«Если Лизка дома, — думал Штопор, выжимая из «явы“ невозможное, — то до утра можно чувствовать себя, как у мамы под юбкой».

Предвкушая встречу с женщиной, которая вызывала у него пульс в мозгу, он не заметил, как доехал. Мотоцикл затрясся по ухабинам проселочной дороги, и скоро фары осветили знакомые зеленые ворота с крупной вишней в центре.

Маленькое окошко на кухне осветилось, и последние опасения Штопора остаться без ночлега улетучились, словно сорванная ветром шляпа.

В освещенном дверном проеме показалась фигура хозяйки. Формы ее бедер отчетливо выделялись на фоне желтого прямоугольника открытой двери.

— Ну что, Лиз… принимаешь постояльца? — донесся из темноты шутливый голос Штопора. Лиза оперлась локтем о косяк двери и призывно изогнулась.

— Случилось что‑нибудь? — хрипловатым голосом спросила она.

— Ну зачем ты так? Можно подумать, я не прихожу к тебе просто так, — Штопор подошел к Лизе вплотную и положил ей на плечо свою руку, не забыв, при этом глянуть в вырез ее ночнушки. Досадно, но эта часть тела не была освещена.

— Ладно, ври больше, — пропела женщина отодвигаясь, — скажи лучше, что менты досаждают!

— Ты всегда была догадливой, крошка, — Мельский оттеснил подругу в кухню и ногой прикрыл дверь, затем сложил губы трубочкой и приготовился чмокнуть Лизу в пухлую щечку, но та отвернула голову, лениво направилась в комнату, бросив на ходу:

— Снова нажрался. От тебя несет, как из пивной бочки!

Штопор изменился в лице:

— Лиз, постой. Что за спектакль? Что это на тебя нашло? Да, выпил немного, но ведь еще рано судить, насколько я пьян… — Мельский изобразил на лице улыбку, которую и в горячечном бреду не примешь за таковую.

Женщина резко отвернулась и ночная рубашка всколыхнулась как налетевшая на пирс волна.

— Сегодня ты будешь спать там, — Лиза указала на топчан в углу. — У меня сегодня нет настроения, — с этими словами пухлощекая скрылась за дверью.

— Черт, мы же не виделись пять дней! — крикнул Штопор четырем стенам и вздохнул. Ноги сами понесли его к топчану. Через минуту, он уже лежал и смотрел в потолок, чувствуя, как желанный сои окутывает его теплой волной.

Глаза закрывались сами, когда почудилось, как мимо окна прошмыгнула чья‑то тень. Сквозь дремоту он чувствовал чье‑то присутствие совсем рядом, но встать и посмотреть в чем дело у него уже не было сил. Какое‑то царапанье за дверью продолжалось, но уже мешалось с сумбурным сном и не тревожило Штопора: его челюсть безвольно отвисла, и изо рта вырвался жуткий храп, смешанный с перегаром.

Деревенская улица вымерла. Единственный горевший фонарь вдруг потух. Ночное безмолвие не нарушали никто и ничто. Гробовая тишина господствовала каких‑то полчаса, затем послышался крик, приглушенный, исходивший неизвестно откуда, вероятнее всего из какого‑то дома.

За зелеными воротами высветилось окно…

Лиза была все в той же точной рубашке. Густые каштановые волосы торчали в стороны. Заспанное лицо казалось еще более припухшим. Убрав руку с выключателя, она недоуменно смотрела на Штопора, который извивался на топчане.