Приключения Гекльберри Финна - страница 7

Я в упор не видел никаких алмазов, и я сказал об этом Тому Сойеру. Он посмотрел на меня с презрением и сказал, что там их куры не клюют, а к тому же там были и арабы, и слоны и все. Я спросил, а почему никто их не видел? Он сказал, что если бы я прочитал мировую книгу под названием «Дон Кихот», я бы не задавал дурацких вопросов. Тут, говорит, вся фишка в колдовстве.. Он повторил, что там на самом деле сотни солдат, слоны и сокровища, ну и так далее. Д., Но у нас масса врагов, и их зовут называл магами; и они превратили все это в воскресную школу для новорожденных, только из-за злобы. Они отомстили нам. Я сказал, что тогда все в порядке, но нам нужно срочно напасть на магов. Том Сойер сказал, что я идиот.

– Ты что? – сказал он, – Маги мог вызвать много духов, и прежде чем ты мог слово пикнуть, они изрубили бы тебя на куски, и слова брякнуть не дали. Высотой они выше самых высоких деревьев, и толстые, как церковь.

– Что ж, – говорю я, – а если мы вызовем себе на подмогу своих джиннов, – тогда мы сможем порубать этих?

– Как же ты их вызовешь?

– Я не знаю. А как маги их вызывают?

– Как-как, потрут ветощью старую оловянную лампу или железное кольцо, и духи сразу слетаются толпой, тут громы гремит и молния сверкает, и дым коромыслом, и все, что скажешь духам, они тут же и исполнят. Им ничего не стоит вырвать оружейную башню с корнем из земли и шарахнуть ей по голове директора воскресной школы. Ну, или любого другого, кого попросишь!

– И для кого они так шелестят?

– А для того, кто трёт лампу или кольцо! Они принадлежат тому, кто трёт лампу или кольцо, и они потом должны выполнять все, что он прикажет. Если он повелит им построить дворец длиной в сорок миль из бриллиантов и наполнить его жевательной резинкой или чем хочешь, или прикажет выкрасть дочь китайского императора, чтоб взять в жёны, они должны это сделать – и должны сделать это не позднее наступления следующего утра. И еще: они должны поставить этот дворец в любом месте, где бы ты им ни указал пальцем, понимаешь?

– Эка невидаль, – говорю я, – я думаю, какие же это кретины, если они таскают дворцы для кого-то, вместо того, чтобы самим жить в них! Более того, если бы я был одним из этих духов, я бы никогда бы не стал бросать свои дела и мчаться к какому-нибудь кретину в каком-нибудь Иерусалиме только потому, что этот кретин научился тереть какую-то дрянную оловянную лампу!

– Что ты говоришь, Гек! Как ты можешь не явиться, когда он потер ее, ты должен явиться, хочешь ли ты того или нет!

– Как я могу быть кому-то должен, если я высотой с дерево и толщиной с церковь? Ну, тогда – порядок! Я-то явлюсь, попомни моё слово, я загоню этого человека на самое высокое дерево, какое есть в стране!

– Фу, Гек, бесполезно говорить с тобой! Кажется, ты ничего не хочешь понять, как настоящий дурак!

Я думал обо всем этом два или три дня, а потом я подумал, что самому надо проверить, есть ли что-нибудь в этом. Я взял старую оловянную лампу и железное кольцо, вышел в лес и тёр и тёр, пока весь не вспотел, как Инджун, желавший построить дворец и загнать его подороже, но это оказалось совершенно бесполезно, ни один из духов не явился. Итак, я выяснил, что все это был всего лишь трёп Тома Сойера. Я сначала думал, что он сам верит в этих арабов и слонов, но, по-моему, всё это была чепуха – всё это больше походило на обычную воскресную школу

Ладно, три или четыре месяца быстро пролетели, и теперь уже зима. Я все это время проучился в школе и уже мог разбирать слова, немного подучился читать и писать, и уже выучил таблицу умножения и знал наизусть, что шестью семь – тридцать пять. Я думаю, что даже если бы я буду жить вечно и при этом ходить в школу, всё равно в мою голову больше ничего не влезет!. Во всяком случае, с математикой в особенно не дружу. Сначала я ненавидел эту школу, но потихоньку пообвыкся и стал приноравливаться к ней. Всякий раз, когда мне особенно сильно надоедала эта ахинея, я давал дёру с уроков, и следующий день получал от учителя хорошую взбучку, что очень, надо признать, меня бодрило. Поэтому чем дольше я ходил в школу, тем легче это было для меня. Я скоро привык к примочкам вдовы, и они уже не раздражали меня, как раньше. Живя в большом доме, для меня тяжелей всего было привыкнуть спать в кровати. Это давалось мне очень тяжело, и до белых мух я иногда сбегал в лес поспать, и это было для меня отдыхом. Старое житьё я бы не променял бы ни за что на свете, но когда я стал привыкать к новой житухе, она мне тоже потихоньку стала даже нравится.. Вдова сказала, что я медленно, но уверенно «делаю очень большие успехи». Она сказала, что ей больше не стыдно за меня. Однажды утром мне довелось опрокинуть солонку за завтраком. Только я стал сгребать рассыпанную соль, чтобы бросить её через плечо на удачу, как мисс Уотсон опередила меня и стала крестить направо и налево. Она говорит: «Убери свои руки, Гекльберри! Какой беспорядок ты здесь навёл!» Вдова сделала всё, что смогла, сказала доброе слово для меня, но это уже не могло предотвратить беду. Я это хорошо понимал тогда. Сначала, после завтрака, я почувствовал какое-то беспокойство и дрожь в ногах, и стал раскидывать мозгами, откуда оно может свалиться на меня, и что это будет такое? Говорят, есть способы обойти неудачу, но эти были из рук вон плохие, так что я в тот момент не пытался ничего сделать, а просто в большом унынии и тоске шлялся по городу.