Приключения Конан Дойла - страница 6

Пренебрежение славой и нежелание раскрыть свое авторство привели к тому, что Дойл был куда менее известен, чем многие его современники. Вот что пишет о нем историк Д. М. Тревельян: “Этот художник оставил потомкам яркие, точные и забавные документы, в которых живо отражены виднейшие фигуры той великой эпохи”. А газета “Морнинг пост” утверждала, что к 1830 году карикатуры Н. В. перешли из разряда “предметов роскоши” в разряд “предметов первой необходимости”. Около шестисот листов графики Джона Дойла, посвященных ранним годам царствования королевы Виктории, сегодня хранятся в Британском музее.

В 1833-м супруги Дойл с детьми переехали на Кембридж-террас, 17 в большой удобный дом. Эта улица, обсаженная деревьями, расположена к северу от Гайд-парка. К тому времени к Аннет, Джеймсу и Ричарду прибавились Генри Эдвард (1827), Фрэнсис (1829), Аделаида (1831) и Чарльз (1832).

Часто приходили гости, многочисленные друзья Джона — писатели, политики, художники. Сэр Вальтер Скотт, Бенджамин Дизраэли, Уильям Мейкпис Теккерей, Данте Габриэль Россетти, Джон Миллиас, Эдвин Лэндсир и Чарльз Диккенс — все они сиживали за обеденным столом в гостеприимном доме Дойла.

В детском дневнике Чарльз Дойл так описывает одно из обычных воскресений: “День начался с того, что все дети, и большие и маленькие, Аннет, Джеймс, Дик, Генри, Фрэнк, Аделаида и я, к восьми утра пошли на мессу во Французскую часовню. Это означает — зимой пройти по Кембридж-террас, затем вверх по Эдвард-роуд, спуститься по Джордж-стрит… пару миль в темноте. И вернуться домой к завтраку около десяти. Потом день шел тихо и спокойно, пока в гостиной в восемь вечера не зажигали керосиновую лампу и свечи. Начали собираться гости, все больше известные литераторы и художники… Мы слушали прекрасную музыку: Аннет играла на пианино, а Джеймс на виолончели. В десять подавали ужин — холодное мясо и салат, а затем пунш. Тут мальчикам велели идти наверх, но, и лежа в постели, я слышал обрывки разговоров о самых интересных вещах часов до двух ночи…”

11 декабря 1839 года Марианна, обожаемая жена Дойла, внезапно скончалась — в сорок четыре года, от “порока сердца”. И он остался один с семью детьми, старшей из которых было восемнадцать, а младшему семь. Сестра Марианны Элизабет, а также ее брат Майкл Конан, незадолго до того получивший диплом адвоката, жили вместе с Дойлами на Кембридж-террас. Все заботы по хозяйству взяли на себя тетушка Элизабет и восемнадцатилетняя Аннет. Однако воспитанием мальчиков, рано проявивших художнические таланты, занимался отец. Выражалось это, например, в том, что каждую неделю они представляли ему иллюстрированный отчет о своей жизни. А по воскресеньям устраивался “просмотр”, когда дети приносили на суд отца свои работы. Обычно это были акварели на заданные сюжеты, в основном исторические.

Несмотря на внешнее благополучие, финансово семья жила на грани бедности. Исключительно популярные карикатуры за подписью Н. В. приносили совсем не много денег, и нередко Аннет (впоследствии ставшая монахиней) отсутствовала на ланче — чтобы остальным хватило еды. Но, как бы то ни было, мальчиков воспитывали должным образом, как истинных джентльменов: их учили фехтованию, танцам и музыке.

Возможно, чтобы заглушить горечь сиротства, пятнадцатилетний Ричард (по-домашнему Дикки) через два месяца после смерти матери взялся издавать иллюстрированный журнал, сегодня хранящийся в Британском музее. “Журнал Дика Дойла за 1840 год” — это забавные анекдоты, остроумные виньетки и наброски, в которых запечатлены истории из жизни семьи, рассказы о выходах в театр, оперу, зоопарк, Королевскую академию и Национальную галерею, а также смешные зарисовки из тогдашней лондонской жизни. Например, такая картинка: трое старших мальчиков — Джеймс, сам Дик и Генри — на уроке танцев (которые они терпеть не могли) выделывают бестолковые па, учитель играет на скрипке, а Аннет невозмутимо наблюдает за происходящим. Или рассказ о пантомиме, поставленной Фрэнсисом, в которой тот исполнил все роли: “Это было так смешно, что все буквально изнемогали от хохота, и я, право, не знаю, чем бы это закончилось, если б нас не позвали к ужину”.