Приключения маленького лорда - страница 27

– Я думаю, ты устал, – сказал граф.

– О нет, – ответил маленький лорд. – Мне не было трудно, мне просто стало немножко жарко. Ведь летом всем бывает жарко.

И он очень сильно потёр ярким платком свои влажные кудри. Его стул стоял в другом конце стола, как раз напротив места деда. Это было кресло с гербом, сделанное для взрослого человека, и всё, что до сих пор видел Цедди, – большие комнаты с высокими потолками, массивная мебель, рослый слуга, большая собака, сам граф, – всё-всё было так велико, что мальчик почувствовал себя совсем крошечным. Но это его не смущало. Он и прежде никогда не считал себя ни большим, ни важным и охотно мирился с тем, что подавляло его.

Может быть, ещё никогда он не казался таким маленьким, как сидя на высоком кресле в конце стола. Несмотря на своё одиночество, граф жил пышно. Он любил обеденный ритуал и всегда обедал очень церемонно. Цедрик смотрел на него через стол, заставленный блестящим великолепным хрусталём и фарфором; то и другое ослепляло его, не привычного к роскоши. Посторонний человек, заглянув в столовую, улыбнулся бы при виде странной картины: в роскошной комнате прислуживали молчаливые ливрейные лакеи; канделябры горели ярко; серебро и фарфор блестели; на одном конце стола сидел суровый граф, а семилетний мальчик помещался против него.

Обед был всегда очень важным делом для графа и не менее серьёзным делом для повара, в особенности если его сиятельство оставался недоволен или не чувствовал аппетита. Но в этот вечер аппетит графа, казалось, стал лучше обыкновенного, может быть потому, что ему было о чём подумать кроме вкуса кушаний и соусов. Внук заставлял его задумываться. Дед всё время смотрел на мальчика через стол, сам говорил мало, но расспрашивал его.

Граф никогда не думал, чтобы рассказы ребёнка могли занять его. Между тем лорд Фаунтлерой изумлял и вместе с тем забавлял его. Кроме того, он помнил, как сильно опиралась его тяжёлая рука на детское плечо, испытывая мужество и терпение ребёнка. Старику было приятно, что внук не стал жаловаться и, по-видимому, ни на минуту не пожелал отказаться от предложенной им деду услуги.

– Скажите, вы не всегда носите вашу графскую корону? – почтительно спросил маленький лорд.

– Нет, – с суровой усмешкой ответил граф, – она мне не идёт.

– А вот мистер Гоббс уверял, что вы всегда бываете в ней, – заметил Цедди. – Впрочем, подумав, он сказал, что вы, вероятно, её снимаете, когда хотите надеть шляпу.

– Да, – ответил граф, – время от времени я её снимаю.

В это время один из лакеев отвернулся и кашлянул в руку.

Цедрик первым окончил обедать. Откинувшись на спинку кресла, он осмотрел столовую и сказал:

– Вы должны гордиться вашим домом. Он так хорош и красив. Я никогда не видывал ничего лучше. Впрочем, конечно, мне только семь лет, и я видел немногое.

– И ты думаешь, я должен гордиться им? – спросил граф.

– Я думаю, каждый гордился бы им, – ответил маленький лорд. – Если бы это был мой дом, я бы им гордился. И здесь всё так красиво. Парк, деревья! Они так хороши, и их листья так шелестят!

Тут он замолчал на мгновение и пристально посмотрел через стол.

– Это очень большой дом для двух людей, правда? – сказал он.

– Он достаточно велик для двоих, – ответил граф. – Ты находишь, что он слишком велик?

Маленький лорд не сразу ответил.

– Я только подумал, – сказал он наконец, – что, если в нём поселятся двое людей, не дружных между собой, им будет скучно.

– А как ты думаешь, я буду хорошим товарищем? – спросил граф.

– Да, – ответил Цедрик, – думаю, да. Мы с мистером Гоббсом были очень дружны. После Дорогой он был моим лучшим другом.

Косматые нависшие брови графа быстро сдвинулись.

– Кто это – Дорогая?

– Моя мама, – сказал маленький лорд негромким спокойным голосом.

Может быть, он немножко устал, так как приближалось время, в которое он ложился спать. После волнений последних дней Цедди не мог не устать, а чувство усталости навеяло на него сознание одиночества. Вдобавок он вспомнил, что в этот вечер не заснёт дома и что на него не взглянут любящие глаза его лучшего друга.

Действительно, мальчик и его мать всегда были друзьями. Он невольно думал о ней, и чем больше думал, тем меньше хотелось ему разговаривать. К концу обеда граф заметил на его лице лёгкую тень грусти. Но Цедрик мужественно сдерживался. Когда они пошли обратно в библиотеку, высокий лакей шёл по одну сторону своего господина, но рука графа опять опиралась на плечо внука, хотя теперь уже не так сильно.