Приключения маленькой трески - страница 11

— Ладно, перестань дуться, — сказал угорь, силясь принять серьезный вид. — Я вообще очень смешлив. Конечно, нельзя требовать, чтобы молодая рыбешка знала всё на свете. Там, над водорослями, можно увидеть множество крошечных известковых домиков, внутри которых сидят маленькие рачки. Они шевелят ножками и захватывают пищу вместе со свежей водой, которая необходима им, чтобы дышать. Эти рачки плотно прикреплены к камням, понятно тебе? Твой приятель попытался… хи-хи-хи!.. схватить одного рачка, но, конечно, не смог оторвать его и только порезался… хи-хи-хи!..

— Однако морские анемоны, должно быть, куда опаснее, — поспешно проговорил Тронд, чтобы перевести разговор на другую тему. — Они-то, наверное, ни к чему не прикреплены… Глядите, вон одна из них…

— Да нет, это ползет не сама актиния, — сказал угорь. — Присмотрись-ка получше, и ты увидишь забавное зрелище.

Тронд нырнул и осторожно поплыл навстречу актинии.

На этот раз он твердо решил быть осмотрительнее.

Вот что он увидел.

Актиния восседала на улиточном домике, который медленно передвигался по морскому дну. Но в домике сидела на улитка, а рак! Нет, никогда еще Тронд не видел такого забавного зрелища!

Тронд поспешил обратно к угрю, чтобы спросить, не померещилось ли ему все это.

— Нет, — ответил угорь, — тебе еще не раз придется встретить таких раков-отшельников. Их прозвали так потому, что каждый живет в своем домике один. Рак занимает жилище мертвой улитки. Он вынужден поселиться в таком домике потому, что его мягкое туловище не защищено твердым панцирем. По мере того, как он растет, ему приходится отыскивать все более просторные домики. Время от времени он переселяется на новую квартиру — ведь на морском дне сколько угодно пустых раковин. Таким образом, он как бы по нескольку раз «меняет штаны».

— Но почему же на домике сидит актиния?

— Сейчас дойдем и до этого, — сказал угорь. — Рак-отшельник — излюбленное лакомство для многих обитателей моря. Раковина улитки — не очень надежное укрытие, нужно защищать себя и по-другому. Поэтому он берет актинию и сажает ее на крышу своего домика — не в виде украшения, а потому, что стрекательные клетки актинии служат ему прекрасной защитой.

— И актиния соглашается на это? — озадаченно спросил Тронд.

— Ну конечно, ее это вполне устраивает: ведь рак доставит ее в другое место, где гораздо больше пищи, — ответил угорь.

— Ну а… — протянул Тронд. — Ну а когда рак «меняет штаны»?

— Тогда он пересаживает актинию на свой новый домик.

— А она не может свалиться? — продолжал расспрашивать Тронд.

— Нет, актиния прочно присасывается своей подошвой: она сидит на домике как приклеенная, — пояснил угорь.

— Да, конечно, я был неосторожен, когда вздумал приблизиться к актинии, — сказал Тронд. — Однако еще совсем маленьким я знавал животное с такой же крапивной бахромой и, представьте, ни разу не обжегся.

— Это, наверно, была медуза, — сказал угорь. — Ты видел когда-нибудь, как она растет? Нет? Ну, так следуй за мной, я сейчас покажу тебе!

На волнах лениво покачивались большие коричневые водоросли. Тронд и угорь поплыли к ним.

Водоросли были густо усеяны маленькими серовато-белыми кружочками. Многие из этих кружочков росли вверх, образуя слоистые столбики. Больше всего они походили на груды крохотных тарелочек.

— Замечательно! — взволнованно прошептал Тронд.

Он увидел, как время от времени верхние тарелочки отрываются и уплывают прочь.

— Неужели они превратятся в настоящих больших медуз? — удивленно спросил он.

— Да, они станут точь-в-точь такими, как та медуза, под которой прятался ты, когда был маленьким, — ответил угорь.

— Как много ты знаешь! — с восхищением сказал Тронд.

— Что ж, я ведь успел повидать свет, — заметил угорь и стал извиваться в воде так, что его длинное туловище засверкало.

— А не был ли ты в Балтийском море? — спросил Тронд.

— Я побывал гораздо дальше, — с гордостью ответил угорь. — Родился я далеко-далеко отсюда, в глубинах Атлантического океана, близ Вест-Индии, пять лет назад. Я вылупился из икринки ранней весной. В первое время я был крошечным, прозрачным и плоским, как листик. Когда миновало лето, я поднялся к поверхности, и Гольфстрим понес меня к берегам Норвегии.