Приключения менеджера. Война - страница 23

Кого увижу атакующим лагерь босым, пусть пеняет на себя, буду пороть каждый день в течении месяца- напутствовал я своих горе – воинов.

Между тем начало собираться и мое ополчение. Поскольку лошадей на всех не хватало, то это было похоже, скорее на переселение народов. Напомню, что до реки 50 км и идти пешком нам как минимум 1,5 дня. Но тут Фридрих командует, ему и все карты в руки. Фургоны с водой, едой и патронами едут с нами, но наши конные всадники сперва подготавливают нам промежуточный лагерь для ночлега, а потом чтобы не терять времени скачут к нашим бурским соседям на их ферму, а на следующий день после обеда, дождавшись бурское ополчение, вместе с ним они присоединятся к нашим войскам у лагеря английских бандитов. А вторая часть из них, прискачут от реки утром и привезут нам воду, а потом едут с нами. Под ружье поставили практически всех. Только Герхард, Шульц и Ганс как руководители, от которых толку мало в бою, но они хорошие организаторы, остаются в нашем лагере на холме, где по возможности продолжают весь комплекс работ, в чем им помогают 80 малайцев и 300 чернокожих. Курт идет с нами, как я уже говорил, у него ответственное задание – бросить связку динамитных шашек в опустевший лагерь бегущего противника, что бы моим чернокожим было легче работать, ну и естественно, что также я рассчитываю на его меткую стрельбу. Мы двинулись в наш поход за славой, часть людей была привычная к войне, поэтому они ехали и шли довольно бодро, особенно наш отряд все 28 человек (своих буров я пока не отпустил), да и другие мои силовики, а таких было два десятка, двигались с нами вперед с шутками и прибаутками. Сорок человек ирландцев люди были довольно храбрые, по своему темпераменту, и им не терпелось задать трепку своим врагам англичанам, а вот оставшиеся немцы (около 65 человек) радости от предстоящей схватки явно не испытывали и уныло брели еле переставляя ноги. Затем мы разделились, наши всадники, а таких было около 60 человек, поскакали вперед, как и планировалось, я же шел пешком рядом с фургонами, таща с собой проклятую сумку, которую не мог доверить никому другому, даже Отто. Постепенно и наша группа разделилась, Фридрих с наиболее бодрой часть белых и нашими чернокожими воинами быстро ушли вдаль, мы же с гражданскими немцами продолжали тащиться вместе с фургонами позади. А чего спешить? Придешь на место привала усталый, а там уже все подготовлено. Да признаться, мне надоело кое-что из местной природы, когда ты идешь, а большие пятнистые змеи выползают из-под твоих ног. Так мы шли до обеда, отдохнули полчаса, перекусили, и снова пошли. Лето, жара, духота, везде пыль, всех мучает жажда. В пустынной местности, на поросшей кустарником равнине, среди холмов, в нашем поселке – почти везде летняя жара является ужасной и нескончаемой: ты чувствуешь, что твоя кожа сжимается, в глазах жжение, все твое тело превращается в сухой мешок с костями. Еще и назойливые мухи, и другие насекомые постоянно докучают. Маленькие мошки так и кружат возле уголков глаз, чуя в них влагу. Недаром же англичане сидят возле воды, у реки, и к нам пока не лезут. Перед моими глазами стоял уже до боли знакомый пейзаж, до горизонта расстилалась огромная красноватая равнина, окруженная редкими песчаными холмами, которую мы медленно пересекали. Равнина и холмы были когда-то покрыты растительностью, но пыль и песок, наступая, безжалостно поглощали ее. За исключением кустов мимоз и редких чахлых акаций, на холмах, на равнине, не видно было ни одного дерева. Прошедшие перед нами воины подняли в воздух целые клубы противной пыли. Так мы двигались до сумерек, потом до темноты и потом еще немного, благо, что костры наших товарищей светились в ночи впереди, указывая нам путь. Нужно было, наверное, идти чуть побыстрее. А как же волы? Тащили бы и толкали их? Так что как придем, так придем. Дошли, поужинали горячим, чуть посидели у костра, но разговоры все были больше невеселые. Хорошо, хоть мои немцы дисциплинированы, обещали прийти постоять и пострелять, это они сделают, а то чувствую, было бы у меня множество дезертиров. Пора ложиться спать, завтра тяжелый день.