Приключения Шуры - страница 4

Но Андрей не ответил. Он искоса посмотрел на товарища. Шурино лицо раскраснелось — то ли от смущения под пристальным взглядом, то ли от быстрой ходьбы на свежем воздухе.

Маленькая колонна группы кузнецов вышла на просторную площадь перед заводом. Василий Васильевич любил во всем порядок и не разрешал ходить табуном. Навстречу спешили рабочие, многие были в шинелях ремесленников.

— Наши, — с гордостью и чуть завистливо сказала Шура. — Выпускники.

— Откуда ты знаешь? — полюбопытствовал Андрей.

— По шинелям. У нас новые, а у них уже выцвели… — Она взглянула на заводские часы и добавила: — Смена окончилась. Жаль, опоздали.

— Чего жаль? — спросил Андрей.

— Пересменку посмотреть интересно.

Андрей промолчал. Он еще не знал значения многих рабочих слов. Шура и Андрей шагали рядом. После памятного воскресенья они всегда старались быть вместе. Что связало их? Стопка запрятанных на чердаке писем? Тайна, заключенная в них? Пожалуй, нет! Ни Шура, ни Андрей не смогли бы объяснить своих чувств. Пока они называли их коротким, но большим словом — дружба. Стараясь ступать в ногу со всеми, Андрей предложил:

— Сашок, давай споем нашу, кузнецкую!

Шура сразу подняла голову повыше и негромко запела:

И все дружно подхватили:

С песней шагалось легко и радостно. Пусть все знают, кто это идет. Здравствуй, заводище!.. Здравствуй, кузнечный цех! Здравствуйте, кузнецы!

Слово «кузнец» в старину означало «мастер по металлу», говорил Василий Васильевич. Он знал все. Он рассказал, что в древности кузнецы были одновременно и литейщиками, а сама ковка была известна еще четыре тысячи лет до нашей эры: люди ковали метеоритное железо. «Метеориты и тогда падали негусто…» Он показывал картинки с образцами работ старинных русских кузнецов: оружие, украшенное орнаментами из насечки и просечки и выпуклыми розетками.

Старик, хотя и не любил классных занятий, но увлекся. Он целый час объяснял, как в тринадцатом веке выковали шлем князя Ярослава из одного куска железа, а в восемнадцатом — решетку Летнего сада в нынешнем Ленинграде. Это шедевры кузнечного искусства.

Прежде чем пойти в цех, ребята узнали даже, что у кузнецов, веривших в бога, были покровители — святые великомученики Кузьма и Демьян. «На святых надейся, а сам не плошай…» А об основах теории пластического изменения металла под ударом и давлением Василий Васильевич рассказать не успел: отведенных часов не хватило.

— Что такое шабот? — спросила Шура, когда вошли на завод. Строй смешался, все обступили мастера и кучей двинулись по главной магистрали меж цехов.

— А ты откуда знаешь? — Василий Васильевич рассердился. Он вдруг понял, что даже не заводил разговора с ребятами о самом главном: как выглядит современный кузнечный цех.

— Сейчас увидите. На механических молотах нижняя часть под наковальней называется шабот. Понятно? Старик начал брюзжать и придираться к Шуре. Шабот! Вычитают же где-то!.. А почему ты все-таки остригся наголо, когда я сказал, что голомозых терпеть не могу?

— А разве плохо? — дерзко спросила Шура и, сняв фуражку, погладила себя по безволосой макушке. Она была очень довольна: теперь уже никто не заподозрит, что она не мальчик.

— Вот теперь твоя голова и есть, как шабот, — в сердцах сказал Василий Васильевич.

— Шабот! Шабот! — Новое словечко очень понравилось всем ребятам. Они долго повторяли его. Но то, что произошло дальше, заставило забыть о шаботе.

— Ф-фь-ю-ю! — по-мальчишески присвистнула Шура, когда все будущие кузнецы вошли со своим мастером в новый светлый корпус. — На заводе этот цех вовсе не основной…

И Василий Васильевич окончательно раскипятился:

— Что ты понимаешь?.. Без кузнечного цеха ни одно серьезное производство невозможно… Основной, неосновной!.. Мало ли, как называют!.. Подсобный, заготовительный — неважно! Без кузнечного цеха ни одной машины не сделаешь. А если у тебя, Белых, такое с первой минуты к кузнечному цеху пренебрежение, подавай заявление — перекуем на любую другую специальность, пока не поздно.