Прикосновение ЛаКлер - страница 8

Остатки шока все еще проходят через мое тело, ослабляя меня. Желудок урчит, но мне вряд ли удастся удержать еду. Прижимаясь спиной к двери, я кладу руку на сердце, желая его успокоить, но каждый раз, когда в голове мелькает образ лица Деррика, стыд спиралью проникает в меня, подбрасывая пульс резко вверх.

Я никогда не думала, что увижу его снова после стольких лет, после всего, что произошло с момента нашей последней встречи. Мой самый большой страх с самого начала работы в "Мираже" был тем, что кто-то из моих знакомых узнает мою тайну. За последний год этого не произошло, мой страх растаял. До сегодняшней ночи. И Деррик определенно возвращается, чтобы разбить мне сердце. Что если он узнал меня? Раскаленный прилив крови поднимается по шее при одной только мысли о такой возможности.

Нет. Это невозможно. Если бы он узнал меня, то пошел бы за мной. Кроме того, прошло семь лет с тех пор, как мы в последний раз виделись друг с другом, и слишком много произошло со мной и физически, и эмоционально, что сделало меня совершенно другим человеком. Я далеко не та девушка, которой была в школе. В то время он ни за что бы не подумал, что я могла быть похожей на девушку, которая в конечном итоге будет заниматься проституцией. И я никогда бы не подумала, что он будет из тех парней, которые платят за секс. Это неожиданность для меня, потому что в старших классах девочки падали прямо ему на колени. Включая меня.

Мой живот скручивает, когда мысли о средней школе "Магнолии" проникают в голову. Воспоминания, которые я хотела бы стереть навсегда.

У меня два варианта. Я могла бы позволить воспоминаниям о том, когда мне было шестнадцать, одолеть и ослабить меня, или продолжить свою жизнь и притвориться, будто его даже не существует. Почему мне должно быть стыдно за то, что я занимаюсь проституцией?

Я расправляю плечи и поднимаю подбородок. У меня нет времени на эмоции. Я делаю то, что правильно для меня в данный момент моей жизни. Я продаю свое тело не просто так. У меня есть неоплаченные счета и мечты, к которым стремлюсь. Я не могу позволить ничему и никому встать на пути.

Сегодня вечером, я позволю себе несколько мгновений слабости. Утром я найду в себе силы сделать следующий шаг навстречу к своей судьбе. Я буду умолять Гектора о прощении. Деррик ЛаКлер не разрушит мою жизнь. Только не снова. Если он вернется в "Мираж", надеюсь, что он придет за другой девушкой. Я молюсь о том, чтобы мне больше никогда не пришлось увидеться с ним снова.

Когда мое сердцебиение успокаивается, я исчезаю в ванной и включаю свет. Яркие янтарные глаза, отражающиеся в зеркале, сверкают решимостью. Это и есть я настоящая - выживающая.

Я поднимаю руки к макушке и снимаю парик. Мои натуральные медные волосы раскручиваются, мягко падая на плечи. Поскольку мои волосы - моя самая примечательная черта, Деррику будет трудно узнать меня в парике.

Теперь, выровняв дыхание, я переодеваюсь в персиковую шелковую пижаму и готовлю себе куриный салат, неожиданно проголодавшись. Я беру его с собой за стол, где открываю ноутбук. Я ем свой поздний ужин, читая электронные письма. Есть одно от моей сводной сестры, Лоры.

Я ничего не слышала от нее в течение двух месяцев. Хотя она живет в Австралии со своим мужем Джейком и их годовалой дочерью, было бы легко время от времени снимать трубку, но наши отношения сложные. Неважно, как долго моя мать была замужем за ее отцом, она никогда не испытывала теплых чувств ко мне как к своей сестре. Наши отношения стали еще более напряженными, когда я ушла из дома в шестнадцать лет.

Мне было пять, когда Клиффорд Рейнер женился на моей матери. Поскольку я никогда не встречала своего биологического отца, Клифф был единственным, кого я называла папой. Несмотря на обиду Лоры за новое семейное положение, первый год был прекрасным. Мне нравилось быть частью полноценной семьи. Клифф, казалось, поклонялся земле, по которой ходила моя мама, и осыпал меня любовью. Когда медовый месяц закончился, депрессия мамы снова сковала ее. От одного дня к другому отношения Клиффа ко мне и к ней изменялись. Мы стали обузой. Споры и оскорбления стали нормой. Когда она покончила с собой, он даже не пролил ни слезинки на ее похоронах. После смерти мамы Клифф относился ко мне, как к чужой. Теперь, когда моей мамы не стало, у него не было причин оставаться мне отцом. Когда представилась возможность вытолкнуть меня из своей жизни, он воспользовался ею.