Приманка - страница 12

— А если победишь ты?

— Если я, то ты выполняешь обязанности жены, пока за тобой не вернется лодка.

— Обязанности жены? Дрю, не заставляй меня идти за форелью.

— Что ты, что ты! Я имею в виду еду, уборку, постирушки и тому подобное. Признаю, что нехорошо спорить на интимные отношения.

Дрю распирало от гордости, что он смог так гладко все изложить, не обещав при этом ничего определенного.

Ханна поджала губы.

— Соревнование? Без обмана? Никаких подвохов?

— Никаких. Слово чести. Я даже позволю тебе взять мой спиннинг, если захочешь, хотя предупреждаю, им нужно уметь пользоваться, чтобы не было отдачи. Давай поговорим о деталях за ужином.

Подумав минуту, она решительно кивнула:

— Я принимаю твой вызов, Дрю Корелл. Давай скрепим наш договор рукопожатием.

Несмотря на благие намерения, Дрю не смог себя пересилить. Вместо того чтобы пожать ей руку, он притянул ее к себе.

— Нет, — сказал он, целуя Ханну, — я предпочитаю сделать это по-своему.

Этот поцелуй не давал Ханне заснуть всю ночь. В свое время она испытала, что такое поцелуи Дрю Корелла. Длинные, страстные и жадные, они горячили ей кровь и заставляли желать еще и еще. Этот был другим, каким-то коротким, совершенно бесстрастным и равнодушным. Он просто коснулся ее губами, и все. Она даже языка его не почувствовала, а им он умел творить чудеса.

Не поцелуй, а птичий клевок. Так целуют близких родственников.

Ханна не могла не чувствовать себя уязвленной.

Во время ужина он ни разу не намекнул на ухаживания. Говорил о рыбалке, о своих путешествиях под парусом. Дошел даже до того, что вежливо осведомился о здоровье ее отца. Продолжая играть роль джентльмена, Дрю уступил ей свою кровать, натянув для себя гамак между деревьями. Он ни разу не заикнулся о том, чтобы лечь вместе, не попытался очаровать ее и настоять на своем. Сделал вид, что такое ему и в голову не могло прийти.

Ему не следовало уступать ей свою кровать. Ханне казалось, что ее засунули в котелок и повесили над огнем. С одиннадцати до полуночи она беспокоилась о своей внешности. С двенадцати до часа размышляла о мужчинах, решив, что их отпугивает ее образованность. С часу до двух она проплакала от обиды и страха, что лишилась умения нравиться мужчинам. А где-то около трех до нее наконец дошло, что он специально все делал так, чтобы ей досадить.

С ней все в порядке. Она осталась такой же привлекательной и желанной. Его тянуло к ней. Достаточно вспомнить, как он встретил ее на берегу. Поняв это, Ханна успокоилась.

Все указывало на то, что Дрю замыслил какую-то каверзу. И это соревнование было частью его плана. Соревнование по рыбалке, где приз за победу — кусочек истории Техаса. Довольно смело с его стороны.

— Подумаешь! — пробурчала она в темноту. Наверняка он надеется притупить ее бдительность, задобрить, а потом воспользоваться ее благодушным настроением. Ханна готова была поспорить на свою любимую удочку, что Дрю до сих пор хотел с ней переспать.

Если бы она была умнее, то забыла бы об исторической реликвии, забрала его лодку и направилась домой. Но она не станет этого делать, прежде всего потому, что ей интересно узнать истинные мотивы поведения Дрю. Ханна отказывалась верить, что он замышлял что-то только ради того, чтобы затащить ее в постель. Тот Дрю Корслл, в которого она влюбилась, не был ограниченным пошляком, и она надеялась, что он мало изменился.

Проснулась она от сильного запаха тухлой рыбы.

— Вставай, просыпайся, моя «Куриная ножка», — пропел Дрю у нее над ухом. Чиркнула спичка, и зажглась лампа.

Ханна с трудом приоткрыла один глаз и заставила себя посмотреть на Дрю. Сонным голосом она повторила:

— Куриная ножка?

— Так называется моя наживка. Пластинка в форме куриной ножки с тройным крючком.

— Который час?

— Четыре утра. Время ловить рыбу. Я уже приготовил тебе наживку. — Он указал на корзину у своих ног. — Ты сможешь поблагодарить меня позже.

— Я скажу тебе спасибо, если ты оставишь меня в покое.

— Ханна, в чем дело? Ты что, пытаешься увильнуть от нашего спора?

Она тяжело вздохнула и попыталась сесть, но вовремя вспомнила, что спала обнаженной, так как постирала свое нижнее белье. Прижав к груди простыню, она проворчала: