Приметы времени - страница 5

         Я бывал в землянке у Ефимыча не раз. Удостоился. Не всякого дядя Саша допускал в святая святых. А мне вот открыл тайну "пещеры Али-Бабы". Не знаю, что тому послужило причиной. Не знаю. Но хотелось бы верить, что он не ошибся в выборе человека, с которым можно разделить радость счастливого владельца недвижимости. Почему назвал я скромное жилище слесаря-сантехника на самых грязных работах пещерой Али-Бабы? Да, оттого, наверное, что там были такие сокровища, которых нельзя обнаружить больше нигде в наше время. Посудой дяде Саше служил старый армейский котелок со следом от пули и металлической клёпаной латкой на этом месте, две тарелки, изготовленные из банки, в которой некогда квартировала прессованная китайская свинина "Великая стена", оловянная ложка времён царя Гороха, самодельный нож с зековской наборной ручкой и маленькое ситечко для заварки чая с присадками благородства на потемневших от времени аргентумных боках.

         Спал дядя Саша на где-то найденной панцирной сетке, установленной на деревянные колоды из четвертованного деревянного кругляка, дождавшегося встречи с топором. На сетке лежал вполне сносного вида матрас, укрытый застиранным солдатским одеялом и двумя половинками фуфайки. Сшитые вместе рукава заменяли подушку, а фуфаечной спиной дядя Саша, по-видимому, закрывал ноги холодными ночами.

         Что ещё было в этом жилище? Попробую вспомнить. Так... Две табуретки, самодельный столик из многослойной фанеры. На столе стояла керосиновая лампа и лежала пачка газет не первой свежести. Наверное, дядя Саша забирал их, когда уборщица выкидывала старую прессу в мешок для мусора. О том, чтоб Александр Ефимович договорился с директорским секретарём по поводу газет, я даже не упоминаю. Вряд ли бы он осмелился. Итак, керосиновая лампа и газеты... Здесь-то, наверное, дядя Саша и посадил своё зрение, тренируясь в чтении на лексике постперестроечных лозунгов и беспринципного "либерального" вранья.

         На земляной стене висел изрядный осколок когда-то большого зеркала. Вернее, не висел, а был попросту вмурован в земляную плоть стены. Что ещё? Что-то же было ещё... Ах, вот. Как я мог забыть... На столе в скромной самодельной рамочке стояла довоенная фотография с обскубанными пожелтевшими краями. Молодой человек в косоворотке, рядом женщина в нарядном платье и шляпке. На руках у неё сидит мальчик в матросском костюмчике, как было некогда модным... Эта фотография, скорее всего, являлась единственным звеном, которое связывало дядю Сашу с прошлым.

         Был ли он счастлив тогда, в том, уже неблизком 93-ем году? Пожалуй, что да. Дядя Саша ощущал свою необходимость на комбинате. Кто, кроме него, полезет чистить канализацию по мизерным расценкам, кто безропотно поднимется в ночь-полночь для разгрузки цемента, не требуя оплаты сверхурочных?! Нет таких дураков. Дураков, дураков... Помилуйте, дядя Саша дураком себя не считал, да, собственно, и не был им. Он просто любил жизнь. Даже такую скудную, аскетичную, полную лишений и преодолений. Он наслаждался каждой секундой скромного своего бытия, которое приносило пользу, пусть абстрактному, но человеку с большой буквы "Ч". Дядя Саша, как мне кажется, верил в это, а иначе просто не мог. Пафосно звучит? Быть может, но в моих словах нет и намёка на попытку что-то приукрасить. Факты, одни только факты.

         Александра Ефимовича на комбинате называли Ночным Директором. Заслуженно называли. Хотя в штате числился сторож и, как вы понимает, не один (чтобы круглосуточную вахту нести), но все они, эти осколки перестроечной вседозволенности и неверного понимания свободы (мне разрешено всё, остальных - на хрен!) не стоили ломаного гроша по сравнению с тем гражданином, каковым являлся недавний узник совести, а ныне - слесарь-сантехник с робкими проблесками домовладения в добрых выцветших глазах.

         Дядя Саша был знаком не только с каждым работником комбината. Он на запах мог запросто определить всякую крысу, которой хоть единожды доводилось пробежать по тому или иному цеху основного производства. Шаркающие валенки на резиновом ходу наводили панику не только на грызунов. Тараканы мигом разлетались по углам, едва только дядя Саша начинал свой разгон из другого конца коридора. Заметьте, делал всё, что связано с охранными функциями, дядя Саша абсолютно бесплатно. Он просто так жил. Начал ощущать себя в зоне человеческого общения полноценной личностью, впитал нутром законы странного сообщества, переиначивал на свой лад и всю жизнь старался утвердить простые и доступные представлениями о чести и долге, которые были мало кому понятны.