Принцесса Элли - страница 11

И она постоянно танцует. Скачет вокруг, как солнечный зайчик, отражающийся от зеркал.

Однажды я спросил:

– А музыка обязательна?

И она просто улыбнулась своей милой улыбкой и ответила:

– С музыкой пироги вкуснее, глупый.

Однако этим утром Элли выглядит особенно усталой, с темными кругами – почти синяками – под своими детскими голубыми глазами. И на краю прилавка у нее разложены книги и записи, на которые она время от времени бросает взгляд, бормоча что-то себе под нос, пока готовит тесто для пирога.

– Ты много учишься, – говорю я.

Она хихикает:

– Приходится – я на финишной прямой. Я и Бренда Рэйвен отвечаем за прощальную речь. Осенью меня уже приняли в Нью-Йоркский университет, но выпуститься первой из всего класса было бы вишенкой на моем академическом торте.

На первый взгляд Элли Хэммонд выглядит… ветреной. Как будто у нее в голове слишком много воздуха. Но в ней сложно ошибиться. Она не пустоголовая; она просто… невинная. Доверчивая. Счастливая. Наверное, самая веселая девушка, которую я когда-либо встречал.

– Ты учился в колледже? – спрашивает она.

– Нет.

Воспитательница сказала мне, что у меня дислексия, когда мне было девять. Было облегчением узнать, что я не просто тупица. Она научила меня кое-как справляться, но даже сейчас чтение дается мне нелегко.

– Я был не особо хорош в школе.

Я подхожу ближе к стойке, кладу руку на ручку ее скалки.

И Элли замирает, как нежный белокурый олень.

– Дай я, – говорю я. – А ты иди готовься. Я много раз видел, как ты их делаешь, так что справлюсь.

Она смотрит на меня так, словно я только что предложил ей весь мир на блюдечке.

– Правда?

– Конечно. – Я пожимаю плечами, игнорируя поклонение в ее глазах. – Я же стою тут без дела.

Я не люблю быть бесполезным.

– Ах… ладно. Спасибо. – Она открывает ящик стола и протягивает мне белый фартук. – Но тебе стоит надеть это.

С таким же успехом она могла бы протянуть мне таракана.

– Я похож на парня, который носит фартук?

Элли пожимает плечами.

– Будь по-твоему, мистер я-слишком-сексуален-для-моего-фартука. Но твоя черная рубашка не будет выглядеть такой крутой, если ее заляпать мукой.

Я фыркаю. Но оставляю чертов фартук на прилавке. Ни за что.

В занятии выпечкой есть странное удовольствие, в котором я никогда бы не признался вслух. Это приходит мне в голову, когда я кладу последний из двух дюжин пирогов на охлаждающий стеллаж в центре прилавка. Они выглядят хорошо – с золотистыми, слегка коричневыми корочками, – а пахнут еще лучше. Элли захлопывает свой большой учебник и убирает бумаги с яркой белозубой улыбкой, занимающей половину ее лица.

– Боже, мне это было нужно. Теперь я смогу запросто сдать экзамен.

Она чувствует облегчение. И мне от этого тоже хорошо.

Мы направляемся в передний зал и снимаем стулья, стоящие вверх ножками, со столов. Ее пристальный взгляд следит за каждым моим движением – она пытается остаться незамеченной, – отводит глаза, когда я оглядываюсь, но меня так оглядывали достаточно женщин, чтобы я понял, что происходит. Интерес Элли отягощен любопытством и очарованием, как исследующее прикосновение мягких рук к моей коже. Она распахивает штору на окне, открывая толпу покупателей, которые уже собрались на тротуаре. Их меньше, чем было несколько недель назад, – общественность уже знает, что наследный принц Весско покинул здание и страну.

Элли возвращается на кухню… и орет так, как будто там кого-то убили.

– Не-е-е-е-ет!

Адреналин бьет мне в голову, и я бросаюсь на кухню, готовый к бою. Пока не вижу причину ее крика.

– Боско, неееет!

Это собака-грызун. Он пробрался на кухню, каким-то образом смог вскарабкаться на стеллаж и сейчас уничтожает четвертый пирог.

Черт возьми, впечатляет, как быстро он их слопал. И как дворняга его размера вообще могла съесть столько. Его живот выпирает от нечестно нажитого – как у змеи, проглотившей обезьяну.

– Вороватый ублюдок! – кричу я.

Элли сгребает его со стойки, и я тычу пальцем ему в морду.

– Плохая собака.

Маленький придурок просто огрызается в ответ.

Элли бросает дворняжку на ступеньки, ведущие в квартиру, и захлопывает дверь. Затем мы оба поворачиваемся и оцениваем масштаб катастрофы. Два яблочных и вишневый полностью съедены, он пооткусывал края персикового и яблочно-карамельного и оставил крошечные отпечатки лап на двух лимонных меренгах.