Принцесса и король - страница 3
Торговец, побывавший за жизнь во всех городах Айлона, никогда не слышал о женщине с таким именем. Впрочем, задавшую этот вопрос девчонку он тоже видел впервые. Его сразу насторожили непривычно чистая одежда и свежее лицо ребенка. Слишком уж оно контрастировало с лицами обычных жителей континента. Малявка явно не дочь местного фермера с Полей.
– Я не знаю, кто такая Кэтпол, девочка, – ответил торговец.
– А на чем тогда можно уехать отсюда?
– На своих двоих. Разве что ты можешь позволить себе глайдер.
– А сколько стоит глайдер?
Мужчина прикинул.
– Две таких как ты с одеждой и протезом.
Девочка сделала серьезное лицо, о чем-то размышляя.
– А что если я продам вам вон того парня, что всюду за мной ходит?
Торговец взглянул, куда указывала девочка – неподалеку сидел лысый человек неопределенного возраста, одетый в черные одежды и вооруженный двумя пристегнутыми за спиной мачете.
– Ты, наверное, с ума сошла, девочка, – вздохнул торговец. – Ты что не знаешь, кто это? Это же Мими-Кинг. Его весь Айлон знает.
– Он какая-то шишка?
– Хуже. Это самый старый на свете мимик, еще с тех времен, когда им не делали обрезания и лицевой декапитации.
Мик равнодушно слушал разговор девочки и торговца. Спасенный ребенок специально выбрал самого дальнего собеседника. Но слух у Мика был развит куда лучше человеческого. Да и в любом случае он умел читать по губам на всех языках, которые когда-либо встречались в Айлоне.
– А что такое обрезание и декапитация? – спросила девочка.
Торговец усмехнулся.
– Знаешь, я могу найти работенку, где тебе об этом расскажут…
По хищным носогубным складкам собеседника стало понятно, что разговор пора заканчивать. Мик подхватил ребенка за локоть и потащил к выходу из торгового переулка. Он не любил торговцев – те продавали жир из собственного тела или давали то, что можно взять даром. Бесполезные существа. Неужели в прошлые столетия люди тоже ими пользовались?
– Эй, пусти! – Отчаянно сопротивлялась девочка. – Пусти, кому говорю! Я не хочу ходить с тобой!
Через пять кварталов ребенок и мимик дошли до очередной остановки. Главное, подальше от людей. На этой остановке козырек был сорван взрывом, а почти все сиденья – сломаны. Да и экран с зеленой рожицей не горел.
Плохая остановка.
– Хватит меня преследовать!
Девочка уселась на уцелевшее сидение и демонстративно скрестила руки. Мик уже несколько месяцев не пользовался человеческой речью и очень жалел, что сейчас приходится возвращаться к этому способу поддержания контакта. Но надо было что-то сказать.
– Я не могу. Тебя. Отпустить, – с трудом выговорил он.
Девочка аж подпрыгнула.
– Что я тебе сделала? – Блеснули девичьи глаза. – Почему ты ходишь за мной?
– Я хожу за тобой. Потому что. Не могу понять: убивать тебя или спасать.
Мик не знал, как объяснить проще. Когда преследователи дрались за ребенка, желая убить и спасти, то оба говорили правду – он прочел это по их лицевым мышцам. И оба знали про План. Знали прежнего Мика. А значит, девочка очень важна.
Непонятно было только, что с ней делать.
Поэтому Мик просто уселся на сломанное сиденье остановки и стал ждать. Очередной небоскреб напротив не сохранил ни одного целого оконного стекла. Между проемами когда-то нарисовали огромный портрет человека с искусственно затемненной кожей. Человек весело улыбался и показывал Мику большой палец. Сбоку имелась надпись: «Голосуй за Иисуса!». Мими-Кинг не знал, кто такой этот Иисус, но видел портреты человека уже много раз, и он ему очень нравился. Большая шишка.
– А как тебя зовут?
Странная девочка вдруг захотела общения.
– Мик.
– А меня мама называет Нью!
Девочка встала напротив Мика и протянула железную ладошку-протез. Помедлив, Мик коснулся искусственной кисти. Нью начала усердно трясти его руку.
– А у тебя есть мама, Мик?
– Нет.
– А мою зовут Кэтпол.
Девочка помолчала.
Мик рассматривал собственную ладонь.
За последние два года никто так его не трогал.
– Не убивай меня, пожалуйста! – Вдруг выпалила Нью. – Мама говорит, что плохие вещи делают только с плохими людьми. Но я ведь хорошая!
Мик понял, что надо опять что-то сказать:
– Пока не узнаю, кто ты. Не дам никому убить тебя.