Принцесса и страж - страница 13

Кстати, насчёт пословиц: их часто придумывали, чтобы пугать айринами детей. Ну например: «Тех, кто по ночам не спит, айрин в жабу превратит». Или ещё: «Если сунешь палец в рот, айрин в небо унесёт». А куда «в небо», не уточнялось — никто ведь не знает, где искать летающие острова (тут важно заметить: острова айринов не летают, а «висят» в воздухе, но фраза «висящий остров» вызовет ухмылки, так что вместо «висящий» говорят «летающий»). Вроде бы те находятся над проливом Сотни рифов, но пролив-то большой! И сколько по нему ни плавай, а острова не найдёшь: их прячет та же магия, что не даёт им упасть. Ни один человек не найдёт остров, если сами айрины не захотят его показать.

А главное, у людей нет зверокрылов.

Эти животные водятся лишь на островах. Впрочем, водись они в Нижнем мире, людям это ничего не дало бы: зверокрыл не даст человеку на себя сесть. Правда, есть исключения — например, хозяин-айрин попросил (именно попросил — мысленно, как умеют лишь айрины) своего питомца: «Пусть этот человек на тебе полетает». Но если зверокрыл откажет, поделать ничего будет нельзя.

Обо всём этом думала Найви в своей келье.

Если бы хоть один айрин встретился ей за восемь лет, она смогла бы вернуться… Ей не пришлось бы молиться в тусклом свете свечи, ходить в похожем на мешок платье и слушать упрёки Зары.

Ей много чего бы не пришлось.

Если бы… если бы да кабы.

Найви думала об этом под стук дождя и знать не знала, что это её последний вечер в аббатстве.

Ветер дул на северо-запад.

Он дул над трактом, над лесом, что колыхался тёмным морем, и дальше — к хмурым башням, темнеющим над стеной.

За той стеной — город Аклан.

Дождь тут был ещё злее, чем над монастырём: с упрямством зомби он бил по крышам и с отчаянием зверя стучал в оконные стёкла. Ветер-забавник вертел кованые флюгеры, рвал навесы на рыночной площади. Даже любители ночных утех сидели дома и не показывали оттуда носа.

Этот человек прибыл в город, когда почти стемнело — ещё чуть-чуть, и ворота бы закрыли. Стражники под навесом не сразу заметили его, — а заметив, удивились; горбун-привратник, скорбно кряхтя, осветил незнакомца фонарём.

К чужаку вышел сержант в кольчуге, блестевшей от воды; смотрел он с опаской — кому взбредёт в голову шляться в дождь, да ещё на ночь глядя?!

Но тревога сержанта вмиг развеялась — перед ним стоял мальчишка.

Тот не походил на попрошаек, что целыми днями ошивались у ворот — цепкий взгляд выдавал ум, манера держаться наводила на мысль о знатной крови. Только вот отпрыски знатных семей не путешествуют в одиночку.

На вопросы мальчик отвечал коротко: имя — Айвэн, откуда прибыл — из Ливенхэлла (к слову, правды тут было ровно наполовину: мальчишку действительно звали Айвэном, но в Ливенхэлле он не бывал). А с чего вдруг подросток странствует в одиночку, сержант и спрашивать не стал — его ждали сухая скамья под навесом и очередная партия в карты.

Так мальчик по имени Айвэн вошёл в город.

Он свернул в первый же трактир, называвшийся банально — «Приют путника». Полнотелая и уже немолодая хозяйка хмуро взглянула на подростка, но подобрела, едва он показал ей монеты. На втором этаже отыскалась свободная комната, куда принесли тарелку супа, жареную курицу и кувшин с водой. На вопрос, не желает ли молодой господин чего-то покрепче, «молодой господин» лишь покачал головой.

Когда раскладывали плошки, мальчик по имени Айвэн сидел у окна. Служанка глянула на него и ушла, не понимая, что может заинтересовать человека в обычном ночном дожде.

А за окном яркие всполохи озаряли сгустившийся мрак, и тучи выплёскивали косые молнии. Между тучами вспыхивал свет — янтарный, бледно-лиловый, зеленовато-серебряный… Холодные вспышки вычерчивали облака, и казалось, что те танцуют в беззвёздном небе.

Мальчик по имени Айвэн уснул сразу, и в сон его не проникали громовые раскаты; путь его был долог, и он очень устал.

I

К утру дождь перестал — унёсся в ту безвестную даль, куда уходят все дожди. Хмарь, спеленавшая небосвод, иссякла — превратилась в хрусталь, нарядивший деревья в дождевые бусы. Земля напиталась солнцем, и звон капель, срывавшихся с ветвей, вскоре стих; наступил Долгий день.