Принцесса клана теней и роз - страница 23

Протянув руку, я осторожно коснулась края. Тогда я почувствовал ту, силу, о которой говорил странный фей. Не было никакого электрического удара. Это был другой вид силы. Глубокий и медленный, он, казалось, пульсировал. Когда я нажала на крыло, возникло небольшое сопротивление, а затем мои пальцы проскользнули сквозь него. Я нахмурилась, и Двейн сказал.

– Они недавно сформированы. Ты сама узнаешь, как сделать их прочными. А также, как сделать их полностью эфирными, чтобы они были невидимы и к ним невозможно прикоснуться. Это важно, если ты захочешь отправиться в мир Смертных.

Я стиснула зубы. Это всё было по-настоящему. Не просто ложь, которую сообщил мне этот странный клыкастый и опасный тип.

Я действительно была феей. Одна из бессмертных.

Внезапно мой взгляд остановился на моем лице, и я подпрыгнула от удивления.

Крылья были чем-то совершенно новым и сверхъестественным. Моё же лицо было другим. Я родилась с одним лицом. Лицо, которое было “неправильным”.

Теперь я все поняла. Моё лицо было неправильным, потому что я не заявляла о своей магии, не стала тем существом, которым должна была быть. Теперь моё лицо стало тоньше и немного длиннее. Мой нос сузился. Все в моем лице теперь строилось на контурах, ракурсы, которых люди изо всех сил старались сделать для себя с помощью макияжа. Контуры, которые никогда не могли быть у человека. Острый подбородок и высокие скулы, которые, казалось, были вылеплены скульптурой. Глаза, сверкающие зеленью и тьмой… и розовые губы.

Я повернулась к Двейну и увидела то же самое на его лице. Мужская версия моего лица.

– Я прекрасна, – прошептала я.

– Ты всегда была красивой, Арианна. Ничем не отличается от ребёнка, которым ты была. Любой, кто думал иначе, понятия не имел, во что ты превратишься.

Я почувствовала, как в уголке моего глаза начала собираться слеза, и сморгнула её. Мои губы задрожали, когда я попыталась удержаться от слез от радости. Почему-то своими словами о детстве, он напомнил мне моего давно забытого воображаемого друга.

– Спасибо, – прошептала я. Я обняла его, не очень беспокоясь о том, чтобы удерживать простыню. Мне нужно было сказать ему спасибо. За то, что показал мне, кем я должна была стать.

– Дай-ка я посмотрю, смогу ли я починить твоё…эээ…

– Платье, – сказала я.

Его руки обвились вокруг меня и пальцы коснулись моей обнажённой спины. Он не пытался соблазнить меня этим прикосновением, но я не была уверена, что его прикосновение когда-нибудь будет чем-то иным, кроме соблазнения. Он отпустил меня и, повернувшись, одарил полуулыбкой.

– Запри дверь, когда закончишь, – сказал он.

В последний раз посмотрела на себя в зеркало и заметила последнюю перемену. Мои уши заострились так же сильно, как и лицо. Верхушки заканчивались острыми концами, а не естественно закруглёнными ушами большинства людей.

Я действительно была феей.

Я глубоко вздохнула и хихикнула, прежде чем закрыть шкаф и запереть его. Когда я обернулась, Двейн держал моё платье. На спине был вырезан огромный кусок, открывая не только вид на спину, но и ниже.

Фей вздохнул и сказал:

– Нет, я не думаю, что смогу это исправить. Позволь мне взять для тебя одну из моих рубашек, пока мы не найдём тебе какую-нибудь одежду.

Он бросил измученное платье на кровать и повернулся к маленькому комоду рядом с кроватью. Я не знала, что сказать. Я знала, что буду выглядеть нелепо, что бы я ни надела. Но мысль о том, чтобы надеть рубашку, подобную той шёлковой, которую он носил вчера, заставила меня вздрогнуть. В фильмах это был признак того, что девушка ночевала у своего парня. Что она наденет после того, как они станут близки. Я подумала о том, в каком беспорядке мои волосы. При мысли о походе по магазинам во время моей первой “позорной прогулки” меня чуть не стошнило.

Двейн вытащил из ящика льняную тунику и бросил её мне. Я примерила её к себе, оказавшейся мне чуть ли не по колено.

– Ты действительно большой.

– Так говорит большинство женщин, – сказал он с широкой улыбкой, и мне захотелось дать ему пинка.

– Так забавно. Повернись, чтобы я могла одеться с некоторой долей скромности.