Принцесса разыскивает горошину - страница 12

Пришлось выворачивать карманы и демонстрировать свою разнесчастную сотню:

— В данный момент это все, что у меня есть. Когда скажете, привезу остальные.

Тетка недовольно поморщилась, как будто на зеленой бумажке, которую я ей предлагала, изображался не убеленный сединами старец, а похабная картинка, но купюру все-таки взяла. Как бы сделала одолжение, освободив меня от излишков наличности.

— Ладно, через три часа, на этом же месте, — процедила она напоследок и быстро удалилась.

А я потопала к своей отдыхающей на стоянке «Ниве». Карман мой был пуст, а голова полна горестных размышлений на тему, куда мы катимся и чем все это кончится. Мало того, что все продается, так еще и расценочки — ого-го! А пожаловаться некому, потому что общества защиты прав взяткодателей в природе не существует.

На обратном пути я попала в крайне неблагоприятную «красную волну» и то и дело торчала на очередном светофоре, которых в Москве понатыкали буквально на каждом углу. Зато было время обдумать создавшиеся расклады. И прежде всего тактику поведения при новой встрече с Инессой. Нет, напрасно я все-таки не взяла у нее деньги сразу, а теперь она наверняка начнет кобениться. Чай не дура, поймет, что козырей-то у меня и нетути. А посему запросто может урезать обещанную пайку или того хуже — вовсе не пустить меня на порог.

А вот этот номер у нее не пройдет, заявляю вам вполне официально. Хотя бы потому, что я уже вложила в сомнительное Катькино предприятие свои кровные сто баксов. За которые Маоист изведет меня своими проповедями. А уж если известие о моем преступлении перед человечеством дойдет до свекрови, то можно сразу на Колыму… О нет, лучше об этом и не думать. Во избежание трагических последствий в виде столкновения с какой-нибудь крутой иномаркой.

И тем не менее одного только воспоминания о дорогой свекрови хватило, чтобы бесповоротно нарушить ход моей мысли. В результате к Инессиному дому я подкатила, так и не придумав, какой же тактики мне держаться. Ладно, скажу, что в клинику и не собиралась, просто связывалась с Катькой. В конце концов я же за ее интересы сражаюсь, значит, ее слово не последнее. И как будто бы Катька дала мне свое «добро». А что, вполне логично. Разве нет?

Увлеченная размышлениями, я незаметно для себя самой начала тихо озвучивать наш умозрительный диалог с Инессой, что я ей скажу и что она мне ответит, может быть, даже жестикулировать. Чем и привлекла внимание выходящего из лифта молодого человека приятной артистической наружности. Ну, знаете, такой: волнистые светлые волосы до плеч, глаза «с волокитой», как сказала бы Лили. Я, бедная провинциальная домохозяйка, даже стушевалась под его взглядом и мышкой прошмыгнула в кабину, попутно уловив запах хорошего парфюма. Да уж, Москва это вам не Чугуновск. Здесь в самом заплеванном подъезде перворазрядные красавцы водятся, буквально Алены Делоны, а на моей исторической родине — одни жлобы со сковородками.

Сначала я на всякий случай позвонила в дверь квартиры с джакузи, предположив, что напуганная моим визитом Инесса может спешно заметать в ней следы Катькиного пребывания. Потом поднялась этажом выше. Но и там на мои призывные звонки никто не отреагировал. Неужели ушла? Или нарочно прячется? Вот мерзавка! Ну ничего, от меня так просто не отделаешься, сяду под дверью и буду караулить. Когда-нибудь же она выйдет! Да, но через три, вернее, уже через два часа двадцать минут хапуга в белом халате будет ждать меня у ворот клиники с Катькиной историей болезни. По крайней мере так она обещала. И я ей под это дело сотню «зеленых» отстегнула, если кто забыл.

Я позвонила еще раз. Выжала из кнопки один длинный и два коротких. Потом исполнила по памяти грустную мелодию новопреставленной певички Власты про несчастную любовь и раздавленное «Мерседесом» сердце (вот привязалась!). Инессу и это не проняло. Тогда я стала колотить в дверь и монотонно зудеть в замочную скважину:

— Откройте, милиция… Милиция… Откройте…

Раз саданула по двери, второй, а на третий она возьми и распахнись! Неужто замок сломала? Ну и дела! Да нет, скорее всего просто незаперто было, а я ломлюсь, как идиотка.