Принцесса тьмы - страница 2

А с неделю назад Вадим принялся расчищать на столе книжные завалы. Разорвал и сжег несколько килограммов исписанной и исчерченной бумаги, пока не осталась на столе одна единственная тонкая папка. Наутро, поместив папку в дипломат, Вадим начал поспешно собираться.

– Пап, ты куда?

– На финишную прямую, – напряженно улыбнулся он. – Люди должны узнать то, что знаю теперь я. Это очень важно, дочка.

– А как же я? – взбунтовалась вдруг Светлана. – У меня последние летние каникулы, ты знаешь. Все следующее лето мне придется готовиться к вступительным экзаменам. Мои друзья и одноклассники разъехались – кто на море, кто на даче, кто заграницей. Одна я в душной Москве торчу. Так нечестно, папка! Я умру от скуки в этих четырех стенах.

На какой-то момент Вадим растерялся. На его лице отразились мучительные раздумья, впрочем быстро сменившиеся упрямой решимостью.

– Я все понимаю, но видишь ли, Лана, – хмуро проговорил он, не глядя на нее, – если я не сумею довести начатое до конца, следующего лета может просто не быть. И нас с тобой тоже.

– Что ты такое говоришь!?. – опешила Светлана.

– Что говорю? – отключенно повторил он и, спохватившись, поспешно добавил: – Не бери в голову. Кажется, я неудачно пошутил. Будь умницей и не хнычь. Утешь себя тем, что ты дочь великого провидца… или великого болвана. Право же, я многое бы дал, чтобы оказалось верным второе.

Теперь каждое утро, в 9 часов, он уходил из дома как на работу. В руке неизменный дипломат с таинственной папкой. Возвращался лишь под вечер, усталый, мрачный и неразговорчивый. И в довершение ко всему эти его ночные кошмары. Светлана и предположить не могла, что он видит такое.

– Папа, ты запоминаешь свои сны? – как бы между прочим спросила она за завтраком.

– Еще бы, – на лице Вадима появилась гримаса отвращения. – Я знаю их все наизусть.

– Расскажешь? – Светлана бросила на отца лукавый взгляд.

– Ни в коем случае. На что тебе всякие бредни, – отмахнулся он.

– Ну почему же бредни. Мама всегда говорила, что твои сны вещие. Что они обязательно все сбываются.

– Твоя бедная мама заблуждалась.

– А эта ужасная авиакатастрофа, – не унималась она. – Ты увидел во сне пожар на самолете за неделю до ее возвращения из Канады. Ты же сам мне потом… когда все это случилось, сказал.

– Было такое. – Вадим тяжело вздохнул и, помолчав, задумчиво добавил: – Но то, что мне снится теперь, ни в какие ворота не лезет. Маразм какой-то. Такого в жизни просто не существует. Может сны мои аллегоричны, иносказательны… не знаю. Не могу сам ничего понять.

Бросив взгляд на часы, Вадим заспешил и, приложившись горячими от кофе губами к светланиному лбу, подхватил свой неизменный дипломат.

– Надеюсь, хоть сегодня мне повезет. Не дуйся и не скучай, – крикнул он уже из передней. – Иначе я не могу. Просто не имею права.

Тяжело хлопнувшая входная дверь возвестила о начале тоскливого одино-чества. Но к счастью… к счастью ли?.. на сей раз Светлане скучать не пришлось. Более того, с этого самого дня не только со скукой, но и с прежним образом жизни было покончено навсегда.

Позвонил Андрей – мамин двоюродный брат, и позвал Свету с собой на смену. Она с радостью согласилась. Андрей – машинист московского метрополитена, весе-лый, общительный холостяк. Он был лет на 10 старше Светланы, и ей нравилось, что он обращается с ней как с равной. Рядом с ним она чувствовала себя взрослой, самостоятельной и в то же время защищенной. Уже само общение с дядей было для нее праздником.

Устроившись между двумя машинистами, Андреем и Стасом, Светлана приготовилась к захватывающим дух странствиям во чреве Москвы. Ведь одно дело ездить на метро в ярко освещенном вагоне, созерцая лишь лица пассажиров и станции, и совсем другое – в кабине машиниста, откуда видны все подземные тоннели. К ее разочарованию все оказалось намного обыденнее и прозаичнее, чем она себе представляла.

Записанный на магнитную ленту жизнерадостный женский голос объявлял станции, а мелодичный гонг, сменивший, наконец, надоевшее «Осторожно, двери закрываются», оповещал о начале и конце посадки. Пестрый людской поток то опорожнял, то наполнял голубые обтекаемые вагоны. Светлана наблюдала за этим, доведенным до автоматизма процессом через большое круглое зеркало, подвешенное на платформе, у головного вагона.