Принцесса воров - страница 5

Послышалось громкое лошадиное ржание, кто-то крикнул «Тпру!», и я быстренько повернулась обратно к фонтану, успев накинуть на голову капюшон.

– Эй, ты!

Я замерла.

– Не пробегал ли кто-нибудь по площади с зелёной сумкой на ремне? – задал вопрос Пит, командир гномской гвардии. Его низкий голос звучал угрожающе и наводил куда больше страху, чем внешний вид этого коротышки. – Пекарь приготовил её для доставки свежей выпечки к королевскому двору и оставил на крыльце, а кто-то её стащил.

Краем глаза я поглядела на Пита. Верхом на лошади он смотрелся довольно внушительно – сразу и не скажешь, что в нём всего три фута росточку. Из-за весьма широкого тулова (все знают, что он без ума от рогаликов с корицей) и длиннющей чёрной бороды он немного смахивает на тролля, но широкий красный нос и большие уши сразу дают понять, что перед вами гном. Отношения у нас с ним сложные, на грани любви и ненависти. Мне удалось отвертеться от некоторых неприятностей, снабдив его сведениями о других городских ворах. Но стоит мне вляпаться как следует – он мне спуску не даст.

– Не-а, – отозвался мелкий мальчишка, крутившийся рядом со мной. – Ничё я не видал.

Питер шумно вздохнул, а я обнаружила, что всё это время стояла затаив дыхание.

– Ты, верно, хотел сказать, что никого не видел, – проворчал он. – И чему вас только нынче в школах учат! Ладно, хватит тут болтаться, займись делом. Но если что-нибудь узнаешь – сразу извести Олафа, ясно?

Так и не обернувшись, я услышала, как Пит, коротенькими ножками пришпорив лошадь, поскакал с площади.

Я сунула руку в карман плаща, на который мама только сегодня поставила новую заплатку, и протянула мальчишке два медяка.

– Спасибо, мелкий, – сказала я, любовно похлопывая припрятанную под одеждой сумку, которую совсем недавно прихватила возле пекарни, пока следила за принцесской и её свитой. Неудивительно, что Пит только сейчас обнаружил её пропажу.

Потом я нырнула с площади в узенький проулок, ведущий к путанице извилистых бедных улочек нашей части города, где вместо красивых кирпичных зданий друг к другу жались домики в виде огромных чашек или сапог и соломенные хижины. Здесь уже было почти темно – у нас нет уличных фонарей, – но я легко прошла бы этот путь даже с завязанными глазами. Я проскочила мимо попрошайки, сунув ему в ладонь печенье, и двинулась на запах ваксы, который вёл меня прямо к дому. Наш домик-«сапог» – один из четырёх в этом маленьком квартале. Быстро оглянувшись, чтобы убедиться, что за мной нет хвоста, я повернула ключ в двери и вошла.

– Джилли! – Мои четырёхлетние братишки, близнецы Хан и Хэмиш, чуть не впечатали меня в дверь, едва я успела прикрыть её за собой. Правда, они были такие лёгкие, что им и вдвоём было меня не повалить. И я мигом заметила, что они снова добрались до ваксы: их щёки, лбы и одинаковые клетчатые комбинезончики были все вымазаны чёрным.

– Что ты добыла сегодня? – услышав шум нашей возни, в комнату вбежала розовощёкая и рыжеволосая шестилетняя Трикси. – Варенье? Или сыр? Или ту вкуснющую колбаску, которую ты приносила на той неделе?

– Тссс... – зашипел на неё пятилетний Феликс, сползая по лесенке с чердака, где мы все спали на двухъярусных кроватях. Феликс был умён не по годам и больше всех нас походил на отца. Казалось, его тёмно-карие глаза пронизывают меня насквозь. – Тебя ведь не засекли?

– Нет, – заверила я его, скидывая плащ и вынимая припрятанную под ним сумку, набитую свежими булочками. Малышня тут же потянулась за ними. – Да погодите же! – осадила их я, оглядывая комнату. Мы все едва помещались в этой тесноте, хотя в комнате только и было что очаг да шаткий продавленный диван.

На кожаных стенах там и сям красовались заплатки, чтобы через дыры и трещины внутрь не просачивался холод. Если не приглядываться, эти заплатки были похожи на картины, которых у нас, само собой, не было. Только над очагом висел один рисунок, изображающий поляну с цветущими лилиями. Его нарисовала моя сестра Анна однажды ночью, когда нам никак не удавалось уснуть от холода. Часы с кукушкой на стене пробили шесть, а это означало, что из мастерской вот-вот вернётся отец.