Принцесса Юта и суп с каракатицей - страница 11

— Всё дорожает! — вздохнул Юрген. — Раньше здесь была самая дешевая застава, всего медный грош. А детям — бесплатно.

— Что было, то было. Теперь время другое.

— Ладно уж…

Юрген собирался достать из котомки деньги, но дама остановила его.

— Постойте. Сперва вы все должны подписать бумагу, что не везёте в наш город чёрную кошку, пустые ведра или павлиньи перья.

— Что за ерунда! — возмутилась тётя Георгина. — Это эе чистое суеверие!

Это приказ великой Мары, — возразила дама, разворачивая бумагу. — Видите, подпись и печать.

— Кто эта такая Мара,[4] мы о ней прежде не слышали, — сказал Юрген.

— А давно ли Вы были в городе?

— Лет пятнадцать назад.

Попугай на плече незнакомки хрипло захохотал, а сама она стала рассказывать.

— Когда король Любомир женился, у них с супругой долго не было детей. Однажды в королевство явилось посольство от Великой Мары, заморской чародейки и провидицы. Она сказала, что может умилостивить духов, и тогда у королевы будет ребенок.

Ей, разумеется, отказали. В королевстве, известном своей Живой Водой и верой в настоящие чудеса, не к лицу прибегать к помощи чародеев.

Прошло немного времени, и по городу распространилась весть, что у короля и королевы вскоре будет ребёнок. Все очень радовались. Но Великая Мара снова пришла с посольством и сказала, что если её не примут во дворце, то случится большое несчастье.

Её снова прогнали.

Но когда королева умерла при родах, а наследник чудом остался в живых, в ворота города снова постучала Великая Мара и сказала, что если король не хочет потерять и единственного сына, пусть примет её.

И на этот раз её посольство было принято. Она теперь живёт во дворце и охраняет здоровье наследника. Король во всём её слушается, и Мара издаёт указ за указом. Она всюду расставила своих слуг, велела обнести высокой неприступной стеной Сад Золотых яблок и запретила народу попусту прикасаться к Живой Воде. Теперь к источнику могут пройти только избранные, из числа приближённых Великой Мары. Весь город в страхе перед её могуществом, никто не может ей возразить. Теперь здесь не держат чёрных кошек и белых лошадей: они приносят несчастье. И всё королевство плюёт через левое плечо и встаёт только с правой ноги.

— И весело же у вас живётся! — заметил Юрген.

— Ничего подобного, — возразила дама. — Указом Великой Мары у нас уже пять лет запрещено смеяться на улице или в общественном месте. Кстати, вас это тоже касается, хотя вы приезжие.

— Однако! — засмеялся Юрген. И уточнил: — Но до заставы пока ещё можно?

— Нет. Вы уже в черте города.

Попугай снова захохотал и распустил крылья.

— А на Вашу птичку указ не распространяется?

— У меня есть на него разрешение, — с достоинством ответила дама.

— Большое спасибо за пояснение.

Тут из сторожки появился стражник и двинулся к ним.

— Господа путешествующие, при входе в наш славный город полагается заплатить пошлину.

Юрген отдал ему деньги, а Георгина и Юта подошли поближе. Они удивлённо оглядывались по сторонам: дама с попугаем, секунду назад бывшая здесь, испарилась бесследно. Её нигде не было.

А стражник тем временем продолжал:

— Вы все должны подписать бумагу, что не везёте в наш город чёрную кошку, пустое ведро или павлиньи перья. А также о том, что вы не являетесь личными недоброжелателями Великой Мары.

Стражник развернул перед ними бумагу и поставил чернильный прибор на шлагбаум.

Путешественники переглянулись.

— Жаль, но я, к сожалению, ни читать, ни писать не умею, — заявил Юрген. — Пусть моя супруга подпишет. Ты не против, милая?

Тётя Георгина также вздохнула с сожалением:

— Как назло я порезала палец. Очень болит, даже перо не могу держать.

— Но это ведь левая рука, мадам, — заметил стражник.

— А я левша.

— А я несовершеннолетняя, — с удовольствием заметила Юта. — И, к сожалению, могу поставить подпись только после родителей!

Стражник укоризненно покачал головой. Шлагбаум нехотя, со скрипом поднялся…

— Куда же исчезла та странная дама? — спросила Юта, когда они все трое с самыми серьёзными лицами вошли в город. — Неужели она была привидение?

— Видение, это точно, — сказала тётя.