Приручить ёжика - страница 23

Вечером в понедельник я уже не понимала, меня поджаривают или замораживают. Раз сто брала в руки телефон, чтобы позвонить Андрею. Я точно гордая птица? Точно. Приуныла. Решила, что ненавижу всех мужчин. Где там в монастырь берут? Я, кажется, созрела.

Где-то около одиннадцати в мою дверь постучали. Сильно. Вроде как ногами и не одной парой. Я посмотрела на часы. Общага вот-вот закроется. Соседи наши, Емеля и Мисак, пришли что-нибудь

поклянчить? Сотню? Картошку? Вантус? Для них нагловато как-то, они очень тихие - с нашей Кирой не забалуешь.

Я осторожно открыла верь и обомлела: на пороге, покачиваясь в обнимку, стояли Минаков и Дэн.

Мы уставились друг на друга.

— Ве-че-рин-ка, — сказал Андрей, нежно прижимая к себе американца. — Где моя вечеринка?

— Чё? — спросила я, не совсем понимая, точно ли рада его видеть. Нет, рада. С сердца словно камень сняли.

— Я все сдал, — пояснил Мннаков, глядя на меня благодарным, пьяненьким взором. — Где... мой а-ля фуршет?

— Какой еще фуршет? — спросила я, подбираясь. — Ты зачем иностранца напоил? До тебя у него еще был шанс не спиться, а теперь?

Кто был инициатором «торжества», я даже не сомневалась.

— She’s a pain in the ass, ain’t she? — ухмыляясь, обратился Андрей к Дэну. — A very pretty pain.

— Yeh, she's hot! (*) — не очень уверенно отозвался Дэн.

* - Заноза в заднице, правда? Очень симпатичная заноза. — Да, горячая штучка.

Я взбеленилась. Это такого признания я ждала два дня?!

— А ну быстро на выход, оба! Просите вахтершу, может, выпустит.

И захлопнула дверь, поскольку из других блоков показались лица любопытствующих. Я надеялась, что Мннаков и компания мирно удалятся, а я посмакую событие в одиночестве, надеясь на завтрашний разговор. Козырь опять у меня, хороший козырь, просто моральный перевес, иначе и не скажешь: Минаков трындел о репутации, а тут сам меня подставил! Ух, я завтра отыграюсь за эти два дня! Но Андрей и Дэн устроились у самой моей двери и начали концерт самодеятельности по заявкам.

Сначала солировал Минаков, почему-то выбрав песню от женского лица:

— Напилася я пья-я-яна! Не дойти мне до до-о-ому! Довели меняа-а-а... тропкой дальнею до вишнёвого са-а-ада!

Дальше он, видимо, забыл. Дэну русское народное навеяло что-то свое, американское, новоисторическое:

— For those who come to Sa-a-an Francisco, be sure to wea-a-ar some flowers in your ha-a-air!(*)

* - Если собираетесь в Сан-Франциско, обязательно вплетите цветы в волосы

Минаков подвывал. Я не выдержала, выскочила, подняла «хор» за шкирки с пола, пинками загнала парней к себе в комнату. Зрители из других блоков протестующе заныли:

— Ну Еж, хорошо же поют! Душевно!

Вот это и есть то, что Минаков называл словом «позориться». Я ему завтра все припомню.

-Ану быстро вовнутрь, дети цветов, блин! Размещайтесь, как хотите! И чтоб ни звука! И не блевать мне тут! Пиво в холодильнике!

И ушла к Кире в комнату, булькая от гнева, словно чайник.

15

Утром я лежала и думала: как все это произошло так быстро? Раз - и жизнь поделилась на «до» и «после». И ничего уже не вычеркнуть, как бы ни хотелось. Да и не хочется, если честно.

На кухонном столе стояло восемь банок сгущенки. Правильно, провинились оба.

... Я осторожно вошла в свою комнату. Ну... амбрэ, но не так чтобы очень. Минаков, как номер один джентльмен, видимо, уступил вчера место на кровати дистрофичному Дэну. Американец с утра пораньше выполнил миссию «магарыч» и отправился восвояси. Шторы были раздвинуты, и солнце играло на лице у Андрея, спящего на полу на моем одеяле. Разбудить, чтоб на кровать перебрался? Не, просто шторы задвину.

Дышит хоть? Дышит, тихо, глаза закрыты, лицо.... умиротворенное. Майку снял и раскрылся, до пояса, слава богу. Я шагнула к двери, но Минаков подло сделал мне подсечку. Перехватил за талию, не дав упасть, но дав почувствовать... свои м-м-мышцы, и вот я уже лежу на половине одеяла и смотрю в потолок, старательно делая вид, что все так и задумывалось.

— Ежик, — Андрей лег на бок, уперев голову в согнутую руку и глядя на меня невинным взором. — Сервис у тебя - просто класс. Прости за все мои тупые комментарии.