Пришелец - страница 2

Им-то – специалистам в поиске полезных ископаемых и прогнозировании освоения объектов дальнего космоса – в любом случае будет, что получать в банке по возвращению на Землю.

Как-никак, личные счета открылись на именных счетах сразу, в то самое романтическое мгновение, едва «Гектор» стартовал от межгалактического космодрома, сооруженного на околоземной орбите.

А вот у самого мистера Бенджамена Брокуна в ходе всей экспедиции надежда оставалась лишь на заключительный Пункт контракта, гласивший: «Все найденное на доселе неизведанных планетах принадлежит организатору полета».

Но и там ничего не говорилось по поводу противоядия от «зеро» – когда все проигранное оставалось безымянному крупье, остававшемуся где-то внизу, под толстой броней облачности, окончательно сгустившейся ныне над местом, откуда вернулся последний разведчик.

– Теперь ему получится действительно немало – дырка от бублика, – откровенно насмехались на корабле подчиненные.

Шепотки потянулись по кубрикам.

А потом злые сплетни выплеснулись и на палубу, дошли до самого вахтенного мостика. Наиболее же нелицеприятные разговоры начались после очередной вспышки ярости Бена Брокуна, завершившейся на сей раз тем, что он, надувшись на экипаж, обидчиво и надолго заперся в своей отдельной каюте.

Правда, столь важный атрибут командирской власти имел значение при обычной работе на поверхности планеты. Когда у всех имелось собственное местечко для работы и отдыха.

Но, роль могла перемениться в любой момент, когда предстояло покинуть место базирования разведывательной миссии. Потому, что в шлюпку, выполнявшую до этого роль «кабинета» шефа, должен был перебраться с базовой установки весь экипаж, чтобы стартовать отсюда к своему «Гектору», нависавшему где-то высоко наверху, где неутомимо кружился по орбитальному маршруту.

Впрочем, не бывает правила без исключений. Нашелся обладатель иного мнения. Им был Ланс МакКормик – вахтенный пилот «Гектора», думавший несколько иначе по поводу отсутствия драгоценных ископаемых.

– Коллеги, разве не поджидала нас удача в том, что облетев с десяток безжизненных комет и астероидов, к концу третьего года оказаться на красавице Констанции, – осмелев, заявил он, когда дверь капитанской каюты надежно приглушила вопли и стенания мистера Брокуна. – Мягкий, целебный климат, воздух, в достатке насыщенный кислородом, разве этого мало?!

Стоило упомянуть и о том, что вокруг расстилалась удивительная поверхность самой планеты, наполненная ароматом неувядающих тропических цветов, что наверняка могли сделать подлинным богачом её теперешнего владельца, ставшего им на правах первооткрывателя – Бена Брокуна.

А все вместе выразилось фразой двойного назначения: – Настоящий курорт! И не секрет, почему – именно с двойным смыслом. Красиво сказано. Но, лишь в том случае, если забыть иное – совершенно ядовитое содержимое фразы, крывшееся на карте галактики, на которой миллионы миль отделяли это природную здравницу от ее возможных пациентов с Земли.

И все же молокосос МакКормик не таил зла на капитана, загнавшего их так далеко и оставившего без шансов на получение премиальной суммы. В чем и выдал себя бесхитростным утверждением:

– Уж я бы, будь на то моя воля, отсюда – ни ногой.

И хотя дальше он прикусил язык, понимая, что возвращение домой будет не менее трудным и опасным, чем неудачная разведка, все же перезагружаться на иной лад не спешил.

– Если есть рай небесный, то его адрес именно здесь – на Констанции, – утвердился в мыслях Ланс МакКормик.

И все же напрасно боялся Ланс за свою, пусть и достаточно скромную, несдержанность в высказываниях. Организатору полета оказалось не до чувств и мнения какого-то там рядового «пилотишки».

Как и не до радостей от благодушного созерцания здешних ландшафтов.

Он все понимал не хуже остальных. Однако, не имели для него реального основания все идеи о возможности использования новой планеты для переселения на нее массы людей, способных заплатить достойную цену за возможность долго-долго добираться сюда, чтобы затем доживать старость в инопланетном раю. Ведь, как ни крути, проект еще больше, чем прежде, отдавал для него запахом неудачи.