Пришествие Зверя том 2, Антология - страница 13

Моё сердце билось, как птица. Я была права, когда чувствовала что-то злое, исходящее от этих людей. Это моя интуиция говорила мне – «Опасность!».

Я прилегла на диванчик и стала раздумывать. Зачем они оставили мне комнату вообще? Разве не в их силах было заполучить её всю, без такого досадного довеска, как бывшая балерина?

Но потом я поняла! Эта вульгарная женщина, специально решила сделать из меня рабыню, прекрасна зная о моём дворянском происхождении. Как должно быть, приятно осознавать, что она, баба из простого народа, имеет в услужении баронессу, стирающую её вонючие гимнастерки и убирающую за ней скомканную в любовном экстазе кровать!

В своё время моё дворянство являлось камнем преткновения в балетной карьере. Родители были согласны, что я обучаюсь балету, но, чтобы я выступала в театре, наравне, с пусть талантливыми, но простолюдинами?! Маменька была категорически против этого. Баронесса, представительница древнейшего европейского рода, танцует в кордебалете!

Мне пришлось выдержать настоящую битву. Я была упряма, как мой дедушка, отличавшийся этим качеством настолько, что в Германии люди говорили: «Упрямый, как Вильгельм!»

Наконец, родители сдались, выдвинув условие, что я возьму для своих выступлений псевдоним. Я так и сделала, не желая нарушать родовой покой моих предков, которые, по словам маменьки прямо-таки вертелись в гробу.

Имея титул и скрывая его, я много раз была свидетельницей того, как балетные дивы готовы были продать душу, чтобы заполучить дворянство. И некоторые сделали это. Но я никогда не могла понять разницы между дворянами и просто хорошо образованными людьми. Несомненно, дворянские семьи старались дать всё самое лучшее своим детям. Лишь это, да ещё жизнь в постоянном окружении таких же, по статусу, как ты – создавала это различие.

Однако, пора было уже заниматься хозяйством. Для себя я решила, что никто не заставляет меня менять мой статус с хозяйки на служанку, а я сама делаю наилучший выбор, согласившись на условия Комиссарши. Эту простую политику я избирала потому, что любила свободу. А что может дать тебе большую свободу, чем сознание того, что ты сам делаешь выбор?

Я отправилась на кухню, чтобы убрать со стола остатки вчерашнего пиршества. Без колебаний я съела несколько вкусных кусочков. Это означало, что предложение Комиссарши принято.

Так началась моя жизнь в качестве прислуги. Когда рано утром за моими соседями приезжала машина, они были одеты в чистую, приготовленную мной одежду и вкусно накормлены. С их появлением в доме пришли позитивные перемены. Включили отопление. Такого не было в течение последних трёх лет. Но после того, как Комиссарша, потрясая маузером, заявилась к управдому, то как из-под земли появился кочегар и куча угля для котельной.

Но вся эта идиллия прекратилась в день, когда Крысообразный принёс мне ворох грязной одежды и бросил в углу, сказав, что к утру всё должно быть чистым и выглаженным. Комиссарши в эту ночь не было, она уехала на «дело».

Развернув одежду, я отшатнулась от ужаса. Она была вся пропитана кровью. Застыв над одеждой, я стояла, не в силах к ней притронуться.

– Кровь сначала надо отстирать в холодной воде, а потом уже в горячей, – вдруг раздался назидательный голос соседа, который, оказывается, всё это время, неслышно стоял у меня за спиной.

От неожиданности я подскочила на месте. Крысообразный стоял очень близко ко мне и криво улыбался.

– Хорошо, так и сделаю, – сказала я, решительно выталкивая его из ванной комнаты, где обычно происходила стирка.

Он повиновался. Зажмурив глаза, я стала яростно оттирать жутко пахнущие пятна крови, стараясь отгонять от себя страшные картины, возникающие в голове.

С большим трудом отстирав отвратительные следы чьего-то убийства, я вышла из ванной с охапкой мокрых вещей и наткнулась на Крысообразного, тут же схватившего меня в крепкие объятия! Воспользовавшись тем, что мои руки заняты, он полез целоваться! Я стала отчаянно вырываться и в этот момент, как в дешевом водевиле, дверь открылась и на пороге появилась Комиссарша, сопровождаемая знакомым мне тощим матросом, тащившим за ней какие-то мешки.