Присмотри за мной - страница 2
– Давай как раньше, – прикусывает мою мочку слишком острыми зубами (или это я, как оголенный провод, слишком ярко принимаю сигналы), чуть тянет вниз так, чтоб я закинула голову. – Скажи мне, чтобы я уходил.
Его горячая, как сам ад (мой личный ад), ладонь забирается мне под свитер, едва касаясь очерчивает ребра, заставляя меня часто дышать сквозь стиснутые зубы, подбирается к краю кружевного лифа, обводит косточку, немного приподнимая мою грудь костяшками пальцев.
– Макс, – даже такие незамысловатые ласки сносят мне крышу. Тони в нем, Лера, лучше в нем.
Тело вспоминает его мгновенно, будто он всегда был рядом. Будто всегда его руки лежали на моей коже, потому что так правильно. Потому что так нужно. Мне. Ему. Обоим.
Собака признала своего первого хозяина. Так пошло, стыдно и бесхребетно, но именно так.
Его пальцы ныряют под тонкую ткань, и по типу сигареты сжимают мой твердый сосок, оттягивают его, отпускают и трут, вызывая у меня уже несдерживаемый стон. Я цепляюсь рукой за его плечо, чтобы не рухнуть замертво. Я тот самый утопающий, а он – то, что может меня спасти. Мне уже все равно, что мы находимся в чужой квартире, плевать, что за страшные вещи тут происходили, неважно зачем мы пришли. Мне просто необходимо, чтобы он меня поцеловал. Прямо сейчас.
– Ты моя, помнишь? Ничья больше. Они все уйдут, и у тебя опять останусь только я, твой ненавистный кошмар, – втягивает в себя кожу чуть ниже уха, и я прикрываю глаза, отдаваясь, забываясь, растворяя себя в нем собственноручно. – Ты всегда будешь рядом. Я так сказал. И мы со всем справимся.
И к черту, что справиться со всем ужасом между нами просто невозможно. К черту все, что может мне сейчас помешать снова утонуть в нем. К черту… Сейчас я хочу быть обманутой, и я ему верю. Почти.
ГЛАВА 1
Лера, ноябрь 2021 года
Бж-ж-ж! Бж-ж-ж! Бж-ж-ж!
Пытаюсь нащупать телефон, не открывая глаз. Раздражающий звук раскаленным гвоздем вколачивается в висок.
Бж-ж-ж! Бж-ж-ж! Бж-ж-ж!
Черт, да где эта адская машина?! Сколько же времени? Ощущение, что уснула минуту назад.
Бж-ж-ж! Бж-ж-ж! Бж-ж-ж!
Вот он. Жужжит уже под пальцами. Пытаюсь взять трубку, но смартфон выпадает, вновь грохаясь на тумбочку. Наконец, удается подцепить металлопластиковый блочок. Не глядя на номер, нажимаю прием.
– Веселый, милый дом,
Тебе так страшно в нем, – динамик непривычно щелкает, будто я держу в руках не айфон последней модели, а трубку бабушкиного стационарного телефона.
– С кем я говорю? – мой голос хриплый ото сна, и мне немного стыдно за это карканье. Хотя если не хотят подвергать свой слух испытаниям, то нечего звонить ночью.
– Я двери не закрою,
Приду играть с тобою, – такие помехи, что я с трудом разбираю слова.
– Извините, вы не туда попали, – уже собираюсь нажать отбой, как слышу:
– Один упал, другой удрал,
А третий без вести пропал, – мужчина! Голос точно мужской. Он? Нет, нет, другой.
– Вы кто? – вскакиваю на кровати, сонливость слетает с меня сентябрьской паутиной.
В груди разворачивает свои кольца давно уснувшая змея, холодит внутренности, готовится ужалить.
– Давай играть, давай искать,
Чтоб я смог жизнь твою забрать, – слишком механическое произношение, чтобы я смогла различить знакомые нотки, но, мне кажется, что я все же слышу их.
– Это ты? – выговариваю онемевшими губами.
Я прикладываю все силы, чтобы мой голос не дрожал.
– Скажи мне, это ты?
– Раз…
– Стой! – нужно что-то сделать, но я никак не соображу что.
Нажимаю на кнопку записи разговора, но уже поздно. Абонент прервал звонок.
Вдыхаю глубоко, пытаясь унять бухающее сердце.
– Его здесь нет, – шепчу я себе, щелкая выключателем бра.
Поднимаюсь, расправляю шелковую ночную рубашку, привезенную из Франции. Я знаю, что не смогу нормально вздохнуть, пока не включу везде свет. Иду по своей просторной квартире на носочках, замираю перед каждым поворотом, собираюсь с духом, чтобы пойти дальше. В каждом углу, в каждой тени мне мерещится он.
Когда во всех комнатах не остается ни одного неосвещенного участка, наконец выдыхаю. Иду в свой кабинет. Обещаю себе не становиться истеричкой с развивающимся параноидальным синдромом, но не удерживаюсь и заглядываю под массивный стол и за штору. Конечно, здесь никого нет. Ни его, ни того, кто защищал бы меня, как раньше.