Пристань святых - страница 3
Я шел за ним по шпалам, ветер бил мне в лицо.
– Вон там. – Он показал куда-то в поле.
Мы съехали по крутому склону, усыпанному гравием, и пошли по полю по направлению к деревянному забору с калиткой. Это был обычный летний бревенчатый домик, крытый гонтом. Через заднюю дверь мы вошли на кухню, в которой стояли деревянный стол и керосинка. Он зажег ее и в голубом кофейнике сварил кофе, который затем разлил в две белые чашки. Поставил на стол банку с печеньем. Тишину на кухне нарушал только хруст печенья у нас во рту.
– Я покажу тебе свою мастерскую.
То, что должно случиться… то как вещи подходят друг другу открывает задницу восход солнца Сент-Луис утро улица стоит надо мной обнаженный одна нога в шерстяном носке дрочит мой член… продуваемые ветром улицы приборный щиток пистолет затемнение забвение его зовут Джон печальное вялое утро улица в Сент-Луисе… пришельцы человеческая оболочка тонка она постелила мне постель au revoir мой член встал едва заметные порывы ветра мальчик зашел в туалет валуны в темном овраге бледно-голубое летнее небо на рыбе… Сколько я заплатил им? Вы знаете, кто я такой?
Пронизывающим холодом обдало Джона от узнавания.
– Одри, ледяной мальчик.
Изморось у него на лице льдинки сверкают в волосах девственная похоть обнаженный в последних алых лучах заходящего солнца кусок хлеба у ног мальчика. Мальчик исчезает среди оснастки судна и кружащих чаек.
– У меня здесь извещение… – Он прочел его текст в трубку. – Когда оно поступило? В пятницу? А точнее? Во сколько? И кто его принес? Гм…
Консул повесил трубку.
– Очень странно. Создается впечатление, что секретарь вышел на минутку, а когда вернулся, обнаружил у себя на столе извещение… Мистер Келли, вы не могли бы описать мне обстоятельства смерти вашего брата?
– Пароход «Панама» курсом из Касабланки в Копенгаген… пошел ко дну со всем экипажем.
Мы спустились по деревянным ступенькам в подвал, в котором было довольно светло, так как домик находился на склоне холма и в одной стене подвала было несколько больших окон. Под окном стояла деревянная скамья, уставленная" моделями кораблей. Кроме того, там было некое подобие пистолета с резиновыми лентами и кукла в два фута высотой, сделанная из медной проволоки, скрученной в сложные узлы. Он коснулся куклы, провел по ней руками и повернулся ко мне.
– Протяни руку.
Неразборчивое число лет назад. Я расскажу вам о пыли на окнах от бесчисленных лет вздымается рубашка чернильного цвета затерянные улицы туманное расплывающееся дитя печальное словно вянущие цветы мертвая рука затянувшийся шрам там у гнезда аиста окно сельского домика…
«Немного чернил вдохнуть в труп не так ли?»
Серебряные паутинки от разорванной пленки забытые места медленно падают словно мертвые листья сквозь зиму писсуар колокол в гавани песок на ветру метет по улицам запах сухих парков расстегивает штаны откидывается назад и жует арахис там в темной комнате голубая электрическая тишина и запах озона втирает зеркальную смазку в серебристую прямую кишку вместе скользят вибрируют мерцают серебряными спазмами взрываются в звездной пыли неба…
– Я Одри, твой холод межзвездного пространства, Джон.
Казалось, не заметил холода, когда Одри протянул свою левую руку. Его глаза вспыхнули изнутри, словно лесной пожар. Улыбнулся подобно животному девственному из далеких морей прошлого жалостного печального спасения мускусный аромат исходил из его открытых лет в ожидании этого.
– Я Джон.
Ветер на лице мальчика бледный с верфи. Он кашлял в платок.
Так случилось, что консул коллекционировал кораблекрушения. У него был специальный альбом, в который он собирал вырезки из газет. «Мария-Селеста», «Грейт-Истер», «Морро-Касл». Здесь он столкнулся с чем-то, что отсутствовало в его коллекции – нечто незначительное, возможно, мелкое грузовое судно, тем не менее, ввиду… – Консул бросил взгляд на листок бумаги… явно заслуживающее определенного внимания. Он вынул пачку «Плейерз», впервые за все время улыбнувшись, и предложил сигарету посетителю. Молодой человек принял сигарету с непроницаемым лицом и холодным «Благодарю». Было что-то… гм… необычное… решил консул в этих бледных холодных глазах, которые как будто всматривались в какую-то точку, бесконечно далекую как в пространстве, так и во времени. Он смотрит в телескоп, решил консул с уверенностью, удивившей его самого.