Присяга - страница 10

— Дело, порученное верховным германским командованием, мы выполним с честью. Я знатный адаевец и сумею поднять весь свой род адай на борьбу с Советами.

В этих хвастливых словах главаря банды, как ни странно, и заключалась главная и единственная цель, с которой весной 1944 года отправили отряд «Алаш» в глубинные районы Советского Союза. Пойманные диверсанты в один голос на следствии заявили, что им не указывали конкретных объектов диверсий. Они должны были под руководством Агаева, ориентируясь на остатки притаившихся байских элементов, поднять в Казахстане широкое антисоветское восстание и затем... соединиться с немецко-фашистской армией.

В одной из листовок, предназначенной для распространения в аулах, говорилось: «Друзья! Германская армия спешит к вам на помощь, она продвигается вперед, заняла важные промышленно-хозяйственные пункты СССР...» На кого была рассчитана эта ложь — неизвестно. Во всяком случае, в 1944 году гитлеровские вояки если и продвигались, то в прямо противоположном от востока направлении.

В ослепленном ненавистью мозгу Агаева, возможно, витали безумные видения, и он действительно верил, что достаточно ему появиться в казахской степи вместе со своими «есаулами», как толпы джигитов сбегутся под зеленое алашское знамя. Непонятно другое: как могли поверить в эту безусловно бредовую идею его хозяева? А ведь поверили! Недаром так щедро, сверх всякой меры они вооружили агаевскую банду. На 15 человек приходилось 36 единиц оружия, от пистолетов до пулеметов с запасными стволами, десятки коробок кристаллического и эластичного тола, четыре электровзрывательных устройства, 140 зажигательных шашек, три рации — одна дальнего и две ближнего радиуса действия, более 700 тысяч рублей советских денег, сумка с ампулами различных ядов, около трех тысяч листовок и даже походная типография с печатным станком, шрифтами, запасом бумаги, краски и готовыми клише антисоветских карикатур.

Приехав в Бухарест, диверсанты поселились в двухэтажном особняке, что стоял за живой изгородью акаций в полукилометре от военного аэродрома. Над входной дверью поблескивала белая эмалированная пластинка: «Вилла Габбель». Агаев распорядился, чтобы никто не смел отлучаться с виллы, а сам целыми днями пропадал на аэродроме. Как-то, под вечер вместе с ним на виллу пришли трое неизвестных в немецкой армейской форме без погон. Они внимательно, словно запоминая, вглядывались в лица агаевцев. Один из пришедших, полный рыжеватый казах, насмешливо бросил:

— Эй, земляки! Чего носы повесили?

Настроение у них и вправду было неважное. Они понимали, что теперь-то наверняка предстоит отправка в советский тыл, и трусили изрядно, заглушая страх шнапсом.

Сидя за ужином, Муса Сулейменов вдруг саданул кулаком по столу:

— Все одно пропадать! Лучше уж явиться сразу к властям. Может быть, простят.

Его испуганно толкнули в бок: замолчи! Агаев услышит. Но Муса с пьяной удалью кричал:

— Ну и пусть! Все равно всем нам крышка!

Утром Агаев построил диверсантов во дворе виллы. Сулейменову приказал выйти из строя. С недоброй улыбкой спросил:

— Значит, к большевикам хочешь перекинуться? Отвечай!

Муса обреченно молчал. Через минуту он упал с простреленной головой. Пряча пистолет, Агаев сказал:

— Видали? Так я поступаю с каждым, кто попытается покинуть ряды «Алаша».

Отряд разделили на две группы. С первой в самолет погрузился Агаев, со второй — его заместитель Бесиналиев. В обоих рейсах на борту четырехмоторного бомбардировщика находились зондерфюрер Граве, обер-лейтенант Гамке и лейтенант Паулюс, который обучал в Луккенвальде диверсантов прыжкам с парашютом. Он остался недоволен своими учениками. Всех, за исключением Агаева, пришлось силой выталкивать из самолета. Вернувшись в Бухарест, Граве и Гамке прочитали первую шифровку: «Обе группы благополучно соединились в районе Саркаска. При посадке поврежден приемник большой рации. Следующий сеанс связи после 25 мая. Иранов». Обер-лейтенант Гамке поспешил в Берлин, чтобы сообщить шефу о результатах заброски. И, докладывая, он наверняка умолчал о том, что на обратном пути не смог удержаться от соблазна и разрешил командиру самолета обстрелять на Гурьевском рейде мирные корабли.