Притяжению вопреки - страница 4
— Ауешник… башляет… — простонала с горечью Анита. — В кого ты превратился, Ваня? Ты нормальные слова знаешь?
— А что в них ненормального? — огрызнулся по привычке Ваня, но тут же сник. — Ну, платит, значит, за всех. Ну и вот он про тебя спрашивал. Мол, правда ли, что ты моя сеструха. Он знал откуда-то, что ты работаешь на Лившица. Ну то есть заранее знал.
— И?
— Ну а потом он спрашивал всякое… про тебя, про него… А потом предложил заработать. Сказал, что у Лившица есть одна вещь, которая ему не принадлежит. И если я её достану, он мне сразу же на руки отстегнёт двести косарей деревом. Ну, в смысле, двести тыщ рублей.
— Что за бред? Какая вещь?
— Да монета какая-то. Древняя. Золотая. Сильно ценная. Этот твой Лившиц типа отжал её у одного коллекционера по беспределу. Ну, мне так тот мужик рассказывал. Коллекционер — старпер какой-то полудохлый — сильно хотел её вернуть, нанял этого мужика, а он… он — меня.
— Тебя? — полуплача-полусмеясь переспросила Анита. Нет, нанять Ваню — это действительно звучало до смешного абсурдно. Только вот совсем не до смеха ей было. — Кто он? Как зовут?
— Кого? Мужика или коллекционера?
— Да обоих.
— Старпёра как-то называли, вроде… но я не запомнил. А мужика все Валетом зовут.
— Имя у Валета есть нормальное? Фамилия? Хоть что-то?
— Ну есть, наверное. Я документов его не видел. Нафига мне его имя? Валет да Валет.
— Идиот! Господи, какой идиот! И история эта твоя с коллекционером — ну бред же полный.
— Ничего не бред! Щас покажу.
Ваня порылся в своём телефоне, потом сунул ей.
— Вот, фотки этой монеты… Её твой Лившиц у старика оттопырил… считай, украл.
— Всё равно чушь какая-то, — бормотала Анита, невидящим взором скользнув по экрану смартфона. — Но даже если и так, ты-то тут причём? Зачем ты полез? Это их дело…
— Так двести штук же…
— Двести штук? Ты совсем ничего не соображаешь? Думаешь, они бы тебе понадобились, даже если б у тебя всё получилось? — с внезапной злостью выпалила Анита. — Думаешь, долго бы ты на воле гулял? Да тебя сразу бы поймали. Ладно, у тебя нет ума, нет совести, но элементарный инстинкт самосохранения ведь должен же быть!
Глупый Ваня хлопал глазами.
— Да как меня поймали бы? Если б этот твой Лившиц не появился раньше времени, всё бы вышло чики-пуки…
— Идиот! У Лившица камеры по всему дому…
— Так я лицо-то не светил. Я капюшон накинул и голову не поднимал. И эти… как их там… отпечатки пальцев не оставлял. Я перчатки надел…
— … и охрана…
— Так ты же сама говорила, что у него всего два охранника и оба на улице торчат или в какой-то сторожке. Что он не переносит посторонних в доме и даже прислуга у него приходящая… И охрана поэтому во дворе… Только если взлом или тревога…
— Я говорила? — переспросила Анита и поморщилась.
И ведь правда, последнее время Ваня невзначай выспрашивал у неё про шефа. Вот про охрану в частности точно задавал вопросы. И про дом спрашивал, что и как там у него. И про коллекции тоже как-то интересовался. Теперь-то понятно, откуда этот интерес. А она даже не заподозрила. Радовалась, дура, что Ваня с ней разговаривает, общается, работой её интересуется, а не как раньше — или молчит, или грубит. Да и как заподозришь? Ведь это же Ванька, брат её, мальчишка совсем…
— А как ты вошёл в дом? Как ты вообще на территорию проник? Там же везде сигнализация…
Ваня посмотрел на неё виновато, потупил взор и тихо произнёс.
— Во двор — через задний вход. Ну… охранников отвлекали парни, пока я это… Извини, я у тебя ключи стащил из сумочки.
Он суетливо пошарил в карманах, затем протянул ей электронную карточку и ключи.
Анита обхватила голову руками. Земля, казалось, разверзлась под ногами, и она падает и падает в эту бездонную пропасть.
Как же получилось так, что её брат так легко и бездумно пошёл на воровство? Они ведь одна кровь. Но для неё позариться на чужое, даже если оно просто плохо лежит, — немыслимо. А он вот сознательно решил обокрасть Лившица и её, не задумываясь, подвести под удар.
Это и правда конец. Вся её жизнь с хрустом и треском ломалась на куски, осыпалась мелким крошевом…
Что будет? Что теперь будет? С ним, с ней?